Искры
Шрифт:
— С большим удовольствием, г. доктор. Я прикажу сегодня же приготовить предписание; в нем будут указаны все монастыри, где имеются рукописи.
— Премного благодарен вам. Ваше предписание одновременно послужит мне своего рода путеводителем.
Архиерей распорядился вновь подать кофе и вызвал секретаря.
— Пока вы выкурите наргиле, предписание будет готово.
Секретарь выслушал приказ его преосвященства, поклонился и вышел.
— Европейцы, переняв у народов востока искусство врачевания, стали забывать своих учителей. Правда, даровитый ученик способен еще более развить и усовершенствовать усвоенное, но все же еще многому он может научиться у прежнего учителя. Я восхищен армянским народным врачеваньем, и потому во время путешествий я заезжал преимущественно в армянские деревни, чтобы изучить там народную медицину. Мне посчастливилось сделать несколько научных открытий, неизвестных в медицине.
Аслан не лгал. Он, действительно, интересовался народной медициной, но не это являлось подлинной целью его путешествий. Он обладал удивительной способностью использовать всевозможные обстоятельства. Еще поразительней было его уменье выполнять задуманное руками своих же противников. Он решил, например, отправиться в Варагский монастырь, и я знал, с какой именно целью; посещение монастыря могло вызвать подозрение со стороны епископа, так как его преосвященство относился, к Варагу весьма недоброжелательно. И потому Аслан так ловко повернул дело, что сам епископ собственноручно подписал направление в монастырь, хотя, я в том был уверен, библиотека Варага мало интересовала Аслана.
— Мне бы хотелось видеть также и особого рода соль, добываемую в Ване, — заявил Аслан.
— Она приготовляется в деревне Аванц, — ответил архиерей, — всего в нескольких часах езды от Вана. Ее добывают из морской воды, называется она «борак» — селитра; ее употребляют для стирки белья: поразительно хорошо очищает от грязи,
— Это не селитра, — заметил Аслан, — это, по всей вероятности, другой химический состав; если это — предполагаемая мною соль, в чем я нисколько не сомневаюсь, можно надеяться, что со временем она станет источником богатства ванских жителей.
— В нашей стране много богатств, — добавил епископ с чувством сожаления, — много серебряной и медной руды, мышьякового колчедана, нефтяных источников и каменного угля в горах… Чего только нет у нас! Но, к несчастью, не имеется добытчиков. Если б путешественники, подобно вам, почаще заглядывали в наши края, изучали страну, мы были б весьма счастливы.
— Вы правы, — ответил Аслан и посмотрел на часы, — простите что я отнял у вас много драгоценного времени. Путешественники вообще люди словоохотливые, но я превысил всякую меру. Данные вами сведения весьма и весьма ценны для меня, я не премину ими воспользоваться.
— Весьма рад, г. доктор, — ответил епископ добросердечно, — вы доставили б мне большое удовольствие, если б за время вашего пребывания в городе, почаще наведывались ко мне. Быть может, я бы мог быть полезен вам и в чем другом.
— Премного благодарен, ваше преосвященство.
Епископ встал с места и удалился в смежную комнату. Спустя некоторое время, он возвратился с какой-то вещицей в руках.
— Прошу принять от меня на память эту безделушку и поместить ее среди ваших антикварных вещей.
И он вручил Аслану какую-то странную вещицу из слоновой кости, похожую на маленькое весло; ручка блистала весьма тонкой отделкой, головка напоминала изящную женскую ручку с мягкими выступами на ладони.
Аслан долго рассматривал эту забавную вещицу.
— Я так люблю древности, — сказал он, обрадовавшись, — что если б вы и не подарили мне ее, я был бы готов украсть у вас.
— А я, как лицо духовное, отпустил бы вам этот грешок, — ответил смеясь епископ.
Я не мог удержаться и также рассмеялся.
— Как видно, ваше преосвященство, я плохой археолог; представьте себе, не могу понять назначения этого предмета.
— Он выдуман нашими монахами и называется, как ни странно, «госпожа». Именно в этом названии кроется его назначение: исполняет ту же работу, что и хозяйка у себя дома. В армянских семьях до сих пор сохранился старинный обычай: хозяйка дома чешет на сон грядущий спину свекру, свекрови и даже почетным гостям, растирает ноги. А у монахов, как вы знаете, нет хозяйки, которая расчесывала б им спины; вот они и придумали этот прибор.
— Весьма остроумное изобретение, — сказал Аслан, — а какого оно века?
— По всей вероятности, XII века. Эту «госпожу» поднесли в дар католикосу Давиду, положившему начало ахтамарскому католикосату в XII веке.
Аслан, будто с трудом, прочел надпись на чесальном приборе: «В дар его святейшеству католикосу Ахтамарскому». «В Индии».
— Да, этот гребешок сделан в Индии, По-видимому, еще в XII веке армяне имели там поселения.
— Не могу вам сказать, — отвечал епископ.
— Скажите, подобные «госпожи» и по сию пору в ходу у монахов?
— Да, главным образом, в обителях, где монахи абсолютно лишены возможности общения с внешним миром.
— Прекрасный образец искусства! — заявил с неподдельным восхищением Аслан, — эта «госпожа» может стать украшением знаменитых музеев Европы. Но я сохраню ее для себя в знак памяти. Разрешите, ваше преосвященство, и мне преподнести вам на память!
Аслан посмотрел на меня. Я подал табакерку из слоновой кости в изящном футляре.
Епископ принял с благодарностью.
— Всякий раз, как я возьму в руки табакерку, уста мои с благословеньем будут произносить ваше имя, г. доктор.
Секретарь принес заготовленную бумагу. Архиерей подписал, приложил печать и передал Аслану. Он поблагодарил и хотел было откланяться, но архиерей на минуту задержал его.
— В воскресенье вечером у меня будут гости — пашa и несколько именитых граждан города; прошу вас также пожаловать.
— С большим удовольствием! — ответил Аслан.
Мы вышли.
У дверей нас ожидал секретарь, словно кот в засаде.
— Дай ему денег, — напомнил я Аслану.
— Знаю.
Подозвал секретаря и сунул ему в руки золотой. В знак благодарности секретарь подбежал к лошади и поддержал стремя. Аслан отказался от столь унизительной для секретаря услуги.