Искрящее сердце

Шолох Юлия

– Молчи, Колетт! – возмутилась я. Слушать очередные сплетни было просто невозможно. – Ничего не хочу знать! Замолчи раз и навсегда!

Колетт тут же нахмурилась и воинственно поджала губы. Сейчас наговорит с три короба! Не дожидаясь отповеди, я крепко обняла её за плечи, прижимая к себе. Когда-то она была выше и прижимала мою голову к своему плечу, а сейчас роли поменялись.

– Пожалуйста, тётушка, – шептала я в её волосы. – Пожалуйста, не мучай меня больше. Просто дай мне побыть одной. Завтра… завтра я назову Имя – и всё закончится. Завтра вы продолжите

делать мою жизнь хотя бы отдалённо счастливой. Благодарю тебя за всё, милая Колетт. И прошу – дай мне время до утра. Только мне.

Я отодвинулась, поцеловала её в лоб и отпустила.

Колетт вздохнула, но не сказала ни слова, просто развернулась и ушла. На этот раз её шаги звучали тяжело, грузно, как будто идти ей было невмоготу.

Завтра я вспомню, что она уже не молода. Что она отдала мне лучшие годы, не завела ни семьи, ни детей, а единственная сердечная склонность, которую она себе позволила – лорд Баскем, боится женщин, как огня, поэтому тоже не опасен. Не ответит взаимностью.

А я вот почему-то думаю, что нужно их свести. Это меня позабавит, точно!

Я взгромоздилась на перину, распутывая завязки платья и болтая ногами. Рыдать совершенно не хотелось. Хотелось, чтобы Колетт побыла в моей шкуре.

Да! Решено! Нужно подстроить какую-нибудь каверзу, так, чтобы лорду Баскему ничего другого не оставалось, только жениться на леди Колетт. Может, подарить ему её в качестве поощрения за заслуги перед королевством? От подарков за заслуги не принято отказываться!

Я захихикала. Да, написать красочную грамоту, леди Колетт запаковать в большущую картонку и обвязать кружевным бантом. Всё это доставить лорду на дом. Прямо вижу эту картину, где вечно хмурый лорд таращится на подарок и раздумывает, в чём подвох. А потом открывает и видит – это не подарок, это карма.

– Да вы самый настоящий троянский конь! – вскрикивает лорд, потрясая грамотой. – Как вы посмели проникнуть в мой дом таким изощрённым образом?

– Я просто скромная исполнительница воли принцессы, – опускает глаза леди Колетт, одновременно выпутываясь из праздничных лент.

Я хохотала, падая на кровать на спину и смотря в потолок, где резвились пухлые херувимы. Счастье других тоже может иссушить слёзы и прогнать печаль.

Может, именно это и хотел сказать Даск? Хотел подарить мне другой смысл жизни, раз не мог подарить себя?

Может быть…

***

Утро.

Конечно, начинается оно, как обычно – влетает на удивление бодрая Колетт, размахивая новым веером, за ней несколько служанок, сна ни в одном глазу – и своим идеальным видом тут же начинают выводить меня из терпения.

С этим лучше просто смириться, как я поняла ещё в раннем детстве. Всё равно причешут и оденут, хоть мыться самой позволяют, и то хорошо.

– Ах, сегодня такой чудесный день! – кричит Колетт. – Сегодня, наконец, мы узнаем имя нашего будущего короля.

И найдёт же, как испортить настроение!

Все утро мне хочется увидеть Даска. Но это невозможно.

Проходит завтрак, лорд Баскем является с заявлением о том, что груда бумаг

только и ждёт, когда ими займётся новоиспечённый король, все прочие собираются в тронном зале, он огромный, но сейчас становится похож на улей, тесный и душный. Каждому не терпится посмотреть, что за подарки преподнесут женихи, точнее, кто чем богат.

Я вхожу, вся такая до приторности милая в своём розоватом платье, и меня встречают бурными овациями. Колетт постаралась – я так прекрасна, что сама себя с трудом узнала в зеркальном отражении. Стройная, бледная, хрупкая девушка с огромными глазищами, которые смотрят так проникновенно, что хочется броситься на защиту этого дивного существа, не жалея жизни. И никого не волнует, какая я на самом деле. Так обстоят дела.

– Испытание начинается!

Глашатай объявил начало, гости волнуются, переговариваются, а среди людских макушек нет ни одного рыжего пятна. Понимаю, так лучше, так правильно, но почему же так тоскливо!

Вручение подарков началось.

Первым, понятное дело, вышел Скала. По-другому он не мог, его стиль – стремительное покорение, пока жертва, то бишь трепетная невеста, не опомнилась и не обратила свой взор куда-либо ещё.

– Мой меч у ваших ног. А вместе с ним – моя защита. До последнего вздоха, до последней капли крови!

Украшенная камнями перевязь с мечом звякнула, опускаясь на мраморный пол перед троном. Рукоятка меча потёртая, им часто пользовались. Видимо, Скала действительно его ценил, возможно, даже больше своей лошади.

– Благодарю. – сказала я. Это слово мне предстоит произнести еще тридцать шесть раз, если женихи объявятся все. А насколько знаю, ни один ещё не уехал.

– Мое сердце у ваших ног.

Фарго преподнёс мне огромный рубин в форме сердца, в коробочке, выложенной белоснежным атласом. Все ахнули. Я не думала, что бывают камни такой величины, но вот один из них сверкает у моих ног.

– Благодарю.

Ужасно, что даже таинство, происходящее сейчас в бальном зале, может превратиться в рутину.

– Мои земли…

– Мои лошади…

– Моя казна…

– Мой замок…

Максимилиан вышел примерно в середине церемонии, и в зале раздались смешки. За собой он вёл пса неопределенной породы, лохматого и грузного, который извивался и бил хвостом по бокам, а его язык свисал из пасти и довольно болтался.

– Самое дорогое, что у меня есть – этот пёс. Я подобрал его на улице.

Теперь в зале засмеялись ещё громче, Максимилиан сжал зубы, но продолжал:

– Он лучший друг. Никто не любит меня больше. Никто не обладает большей преданностью. Прошу, берегите его.

Наклонившись, он потрепал пса по холке. Зал хохотал уже открыто.

– Спасибо, – крикнула я, перекрывая хохот. – Я ценю ваше доверие и обещаю – ваш друг ни в чём не будет нуждаться.

Окружающие замолчали. Впервые я произнесла что-то, кроме «Благодарю». Конечно, они думали, а не свидетельствуют ли мои слова об особом расположении к Максимилиану? Что если это означает, что у него больше шансов, чем у остальных?