Искупить кровью
Шрифт:
– А точно ли мертв особист?
– спросил ротный.
– Точно, товарищ командир.
– Кто же мог забрать документы и пистолет, да еще и ремни?
– озабоченно сказал политрук и внимательно поглядел на Костика.
– Это ЧП. Может, немцы?
– Нет, немцы за это время не успели бы. Им всю деревню обогнуть бы пришлось, - уверенно заявил Костик. Согласился с ним и ротный.
– Мда... задумался политрук.
– Плохая история. Взято с определенной целью. С такими документами делов натворить
– Официально нет, - сказал ротный.
– Официально-то я лучше вас знаю. Но, может, кто по-товарищески трепанул, что в лагере был?
– Я не слыхал ни от кого, - сказал Костик.
– Нет, по-моему, у нас в роте таких. Я же якшался с блатными в своей Марьиной роще, узнал бы по одному разговору. Нету у нас из них, товарищ политрук.
– Тогда это сделал враг. Тогда, может, и не немцы убили особиста, твердо заявил политрук.
– Но все же, Карцев, сходите-ка сейчас во взвод. Может, узнаете что?
– Есть сходить, товарищ политрук.
Когда Карцев ушел, политрук с тревогой спросил ротного:
– Что думаете по этому поводу?
– Пока не знаю.
– Документы взяты не зря, это ясно. Возможно, тот, кто взял, перейдет ночью к немцам. Тогда нам беда. За подлинный документ начальника Особого отдела немцы отблагодарят. На это тот тип и надеется, для того и взял документы, чтоб не с пустыми руками перейти. Плохо наше дело, старшой.
– Не надо паниковать. Придется, наверно, обыскать всех.
– Обыскать?
– усмехнулся политрук. Кто же при себе держать такое будет? Припрятал наверняка. А всю деревню не обшаришь. Тут думать надо, старшой. И крепко думать...
– Политрук вынул кисет и стал свертывать цигарку.
Сделав несколько глубоких затяжек, спросил:
– Вы что-то слишком спокойно отнеслись к гибели особиста. Не жалуете эту публику?
– Мне рассказал Карцев, как подло он поступил, прикрыв свою значительную особу двумя рядовыми. Вы, кстати, это тоже видели.
– Видел. Мне тоже не понравилось это... А вообще как к ним относитесь?
Ротный резко повернулся к нему, посмотрел выразительно и отрезал:
– Нам сейчас с вами не до посторонних разговоров, политрук. О другом думать надо - как деревню удержать.
– Понимаю... Вы не подумайте только, что я провоцирую вас. Нет. Я по-простому, старшой. Помню, как в 37-м обкомы и райкомы громили. Тогда не понимал и сейчас не понимаю. Может, нам с вами на ты перейти? Одной веревочкой связаны, обоим тут насмерть стоять придется. Правда, мало мы знакомы, но в бою вроде оба вели себя неплохо. Ну что, старшой?
– протянул руку политрук.
– Хорошо, - принял его руку ротный.
– Вот и лады, - как будто обрадовался политрук.
– А теперь скажи, если не трудно, ты же из этой самой... интеллигенции? Да?
– Да, из этой самой, - чуть усмехнулся ротный.
– Родителей-то, наверно, притесняли после революции?
– Да не особенно. Обошлось как-то. Отец-то погиб в той войне.
– Офицером был?
– Да.
– Дворянином, значит?
– Нет. Из вольноопределяющихся... А мать - дворянка, - вроде бы с вызовом произнес Пригожин.
– Вот оно что?.. Все скрывают, а ты мне, политруку, напрямик.
– А разве дворяне плохо Россию защищали? Все "великие предки", о которых Сталин говорил, из дворян, между прочим, - уже усмехаясь, сказал ротный.
– Это оно так, конечно...
– Знаешь что, политрук, мы оба с тобой русские люди, и Россию я люблю не меньше тебя, а может, и больше, потому что у меня есть прошлое. Давай-ка больше биографий не разбирать. Понял?
– Конечно. Да я доверяю тебе, не сомневайся.
Так, за разговором, подошли они к штабной избе, приостановились.
– Как думаешь, помкомбату будем докладывать о случившемся?
– Подождем пока, - ответил ротный, подумав.
– Самим бы выяснить надо. Я по взводам пойду, старшой.
– И политрук тронулся в сторону так называемой обороны. Там и встретился с Костиком, который, сообщив, что ничего узнать не удалось, высказал затем наболевшее:
– Товарищ политрук, мы вот почти всех людей на одном краю деревни выставили, а ведь фриц ночью окружить нас сможет. Надо круговую оборону организовать. Помню, на учениях мы завсегда так делали.
– Соображаешь. Карцев, - одобрил его политрук.
– Что тут соображать? Два года кадровой протрубил, кое-чему научили, да я и сам старался, чуяло сердце, не отслужу мирно кадровую, доведется хлебнуть лиха.
– Не зря чуял... А для меня вот война, как обухом по голове, надеялся очень на наши соглашения с Германией.
– Обхитрил нас Гитлер, чего уж тут... Дали мы промашку.
– Ну-ну. Карцев, ты в большую политику не лезь, не нашего ума это дело... А насчет круговой обороны ты молодец. Как прибудет ночью пополнение, расположим его в старых немецких окопах, обезопасим себя с тыла, - политрук прикурил потухшую цигарку и, помолчав немного, продолжил.
– Вы с ротным земляки вроде?
– Да, в одном районе в Москве жили.
– А знакомы не были?
– Вы что, политрук, думаете Москва деревня какая, где все друг друга знают? В одном нашем Дзержинском районе, почитай, около пятисот тысяч жителей, - не скрыл Костик превосходства москвича перед селянином, слыхал, что политрук в сельском райкоме инструктором, что ли, работал.
– Это я понимаю. Но бывают же случаи...
На этом разговор кончился. Политрук отправился сержанта Сысоева искать, а Костик в штабную избу пошел.