Искупить кровью
Шрифт:
– Рота их здесь была, а может, и меньше. Небось, начальство знало, заметил один из бойцов.
– Ни хрена твое начальство не знало... Нам бы, Карцев, когда стемнеет, хотя бы энти спирали Бруно перетащить на конец деревни, а то ничего впереди, ни окопчиков, ни заграждений, а фрицам сейчас ихнее начальство за то, что деревню оставили, мозги вправляет. Как бы они ночью выбивать нас не стали. Ты на начальство, - обратился папаша к тому бойцу, - особо не рассчитывай: помкомбата у нас сопляк, ротный уж больно ученый, а политрук - что? Он только болтать может. На войне, брат, каждый солдат лишь на себя надеяться должон.
– Верно, да не все. Ротный у нас дело знает... Но, говорят, немцы ночью не воюют, а к рассвету надо быть наготове.
Эти Костины слова подействовали на всех успокаивающе. И верно, все болтают, что фриц ночью спать любит, а к утру они передохнут малость, поспят хоть несколько часиков, а там со свежими силенками дадут фрицу прикурить, ежели он, гад, сунется. Хотя окопов с того конца деревни и нет, но воронок тьма, деревца есть, ну и за фундаментами сгоревших изб укрыться можно. Ежели танки не попрут - отобьются, а ежели попрут - тогда хана. О танках, видать, почти все одновременно подумали, потому что кто-то сказал, что неужто сорокапяток не подкинут, без них не выдержать.
– Раньше ночи и не мечтай. Как они их через все поле потянут на виду у фрицев... Да и ночью вряд ли, от ракет светло, как днем. Вот, может, на самом раннем рассвете...
– сказал папаша.
Парикмахер Журкин сидел, положив руки на колени, и смотрел в никуда отсутствующим взглядом. Рядом прислонил он винтовку СВТ с окровавленным штыком-кинжалом. Карцев сразу смекнул, что это, выходит, Журкин фрицу пузо распорол. Вот уж не подумать на него, мужичонка хлипенький. да и трусил на поле здорово, один раз его ротный за шкирку поднял с земли, второй - Карцев прикладом в спину погнал, а гляди-ка, угрохал немца. Хотел было Карцев спросить, как это он с таким верзилой управился, но тут завыли над ними мины, застрекотали пулеметы. Глянули на поле и увидели, как залегли там несколько солдат с двумя станковымн пулеметами.
– Пулеметики-то нам к делу, - заметил папаша.
– Только не пройдут.
Но пулеметчики отлежались, переждали огонь, потом рванули рысцой, вновь залегли, снова рванули и минут через пятнадцать достигли деревни. Лица белые, руки дрожат. Сбились возле избы и задымили.
– Ну, как дорожка?
– спросил Костик.
– Иди ты...
– проворчал пожилой усатый пулеметчик.
Костик и пошел, но не туда, разумеется, куда послал его усатый, а на другой край деревни. Кабы не так ответил пулеметчик, дал бы им Костя глотнуть трофейного шнапса, но раз послали, хрен-то им... По дороге наткнулся он на ребят, все так же сидящих у избы и смолящих махру. Сержант Сысоев стоял перед ними прямой, подтянутый, будто и не из боя. Подошел, остановился послушать разговор, который вели солдатики.
– Вот, разводили панихиду перед боем, - а живые, и деревню взяли, - это Сысоев выступал.
– Мы-то живые, а скольких положили, царствие им небесное...
– Опять, папаша, за религиозную пропаганду взялся? Предупреждаю, повысил голос на последнем слове сержант.
– А ты сам-то, сержант, неужто за весь бой ни разу о Боге не вспомнил?
– оставил папаша без внимания строгое "предупреждаю".
– А чего о нем вспоминать? Без него деревню взяли.
– Ох, сержант, не гневи Господа. Вот выбьют нас фрицы отсюдова, да порасстреляют всех на поле, как драпать будем.
– Я вам подрапаю! И думать забудьте. И чтоб я таких разговорчиков больше не слышал. Слыхал, Карцев, уже драпать приноровились? Ну и народ, воюй с такими.
– Танки пойдут, не устоим, сержант, - сказал Костик.
– И вы туда же!
– А почему сорокапяток нет?
– спросил кто-то.
– Будут, - уверенно заявил сержант.
– Ты, сержант, о Боге не думал, потому как сзади цепи шел, а нам-то пульки-то немецкие прямо в грудь летели, страхота страшная была.
– сказал кто-то из ребят.
– Позади шел, как ротный приказал, людей подтягивать. Но там не лучше. Вы впереди не видали, как ребят косило, а я видел...
– Опустил голову Сысоев и сжал кулаки.
Бойцы посмотрели на него с удивлением: неужто людей жалеет службист этот?
Папаша тоже оглядел сержанта, сказав:
– Это верно, в наступлении что впереди, что позади - все равно у фрица на виду. Но ты молодец, сержант, думал я, хвастал ты насчет Халхин-Гола. Значит, медалька твоя не зазря.
– Вы мне комплименты не делайте, скидки не будет.
– Мне твои скидки не нужны, я за Расею-матушку воюю. Понял?
– Не за Расею твою дремучую, а за Советский Союз. Понял?
– Да сколько Союзу твоему лет? Двадцати пяти не будет. А России сколько? Понял?
– Папаша довольно усмехнулся, решив, что уел сержанта.
Тот и вправду призадумался, но ненадолго:
– Старорежимный ты человек, папаша... А может, из хозяевов ты?
– Из них самых. Из крестьян, которые до тридцатого хозяевами были, а теперича...
– махнул он рукой.
– Но-но, поосторожней, отец, - прикрикнул сержант.
– А чего нам осторожничать? Все одно под смертью ходим. Чего нам бояться? А окромя прочего, ты, сержант, брось мной командовать, я воевать и без тебя научен, потому как империалистическую прошел и гражданскую, а ты хоть медальку и получил, но воевал-то сколько?
Сысоев сплюнул и. проворчав "разговорчики", отошел.
– Здорово ты его, папаша.
– сказал Костик Карцев и полез в карман. На, глотни.
Папаша не отказался, взболтнул бутыль и выпил до дна. Костя взял ее у него и кинул, но вместо ожидаемого звука разбитого стекла грохнул взрыв, словно гранату бросил. Все вздрогнули невольно, переглянулись с недоумением, пока кто-то не поднял голову вверх и не увидел "раму"... Видать, она и скинула небольшую бомбочку ради озорства.
– Ну вот, прилетела гадина, теперича жди бомбовозов, - в сердцах вырвалось у папаши.
И у всех засосало под ложечкой... По дороге на фронт бомбили их эшелон три раза, и хотя потерь было немного, страху натерпелись. И сейчас страшно сделалось, потому как ежели налетит штук пять, они от этой деревни ничего не оставят, да и от них тоже. Тогда фрицы заберут деревню обратно с легкостью.
С тоской уставились ребята в небо, где кружила рама, выглядывая, что они здесь, в этой занятой деревеньке делают. А что они делали? Связисты протянули связь в избу, которую заняли ротный и политрук, пулеметчики, появившиеся недавно, выбирали позиции на краю деревни, остальные бойцы тоже искали какую-нибудь лежку поудобнее да поукрытистей. Кто бродил по деревне, кто шарил по избам и блиндажам, а кто просто дремал с устатку, привалившись куда придется.