Искупление грехов
Шрифт:
Что имел в виду мудрец, говоря про кошмары — мы поняли лишь тогда, когда нас настиг первый из них. Мы продолжали идти вперёд, на границе света и тьмы иногда появлялись ветви деревьев, деревянные ограды и даже узкие тропинки, уходящие в сторону— и, казалось, прошла уже целая вечность, или пара минут.
— Надо свернуть! — неожиданно жёстко произнесла Клада, останавливаясь.
— Нам сказали идти по дороге, — неуверенно произнесла Зенка.
— В стороны тоже уходят дороги! — продолжала настаивать на своём Клада. Она с
— Клада, успокойся, — попыталась урезонить её Пятнашка, сделав шаг по направлению к истерящей девушке… протягивая руку, но Клада резко отскочила.
— Не трогайте меня! Не трогайте!.. — девушка тяжело дышала и теперь уже затравленно оглядывалась. — Потерялись! Мы потерялись!..
Глаза у неё были всё безумнее и безумнее. Движения стали дёргаными, и я понял, что сейчас Клада просто убежит в темноту.
— Клада, это только страх! — я тянул время, пытаясь понять, что делать дальше. — Это кошмар. Нас предупредили. Ты помнишь?
— Это враньё! Всё враньё! Ловушка!.. — закричала она, делая шаг к границе света и не замечая, как за её спиной формируется из тумана фигура. — Враньё!!!!..
Клада резко развернулась, собираясь кинуться в темноту. Призрачная фигура раскрыла объятия — и в этот момент в спину девушки врезался щит Молчка. Врезался не сильно — было видно, что парень просто побоялся убить Кладу — но этого хватило, чтобы она повалилась на землю. А через секунду мы все уже прижали её к земле, не давая вырваться.
— Отпустите меня! Отпустите!!! Нет! — девушка извивалась и кричала так, что уши закладывало.
В какой-то момент она даже вывернулась, несмотря на хрупкое телосложение, выгнулась дугой, скинула Пятнашку и Зенку, отбросила Молчка, оттолкнула Фуку и уже собиралась отпихнуть меня — откуда только силы взялись? — когда моя память предложила интересный вариант.
Пощёчина получилась звонкой, хлёсткой и явно болезненной.
— Клада, успокойся, мы — свои! Успокойся! — я зарядил девушке ещё одну пощёчину. А потом ещё одну. — Возьми себя в руки!
Когда девушка подняла на меня взгляд, в её глазах появилось осмысленное выражение.
— Не надо больше, — тихо проговорила она и расплакалась, перестав вырываться.
Успокаивали её мы, наверно, долго. Потому что на забытой дороге не было времени. Когда мы снова продолжили путь — мир вокруг изменился. Дорога, может, и не исчезла, но из темноты на неё выкатывались потоки грязной воды, превращая в болото. Пятнашка древком копья постоянно простукивала путь впереди.
— Только бы не потерять дорогу, — прошептала в какой-то момент Зенка. Я обернулся и застыл, обалдев от увиденного, а девушка, заметив мой взгляд, удивлённо пролепетала: — Что? Что не так?
На голос обернулись уже все. И тоже застыли. Девушка стояла перед нами полностью нагой. Вот совсем. Голая и с мечом в руке. Она переводила взгляд с одного человека на другого, а потом додумалась осмотреть себя. Визг, который она выдала, пытаясь одновременно прикрыть срамные места, был неподражаем.
— Всем стоять! — рыкнул я, отводя взгляд от обнаженной девушки. — Молчок — отвернись! Стоять, я сказал!..
— Я голая! — пискнула Зенка. — Совсем… Как у нерождённых…
— Ты не голая! — ответила Пятнашка. — Зенка, ты не голая!
— Но я — голая!.. — ответила та. — Вы что, не видите? Где моя одежда?
— Зенка, — сказал я, не поворачиваясь к ней, — это самый лучший вопрос.
— Лучший вопрос?! Шрам, я без одежды!
— Но была в одежде? — спросил я.
— Ну да… — растерянно ответила девушка.
— Значит, ты и сейчас в одежде, — уверенно объявил я и повернулся.
Зенка была в одежде.
— Не смотри на меня! — возмутилась девушка, прикрывая руками то, что и так было скрыто под тканью.
— Зенка, я вижу тебя в одежде! — проговорил я, глядя ей в глаза. Остальные неуверенно переглядывались.
— Но на мне нет одежды! — закричала она.
— На тебе есть одежда! — ответил я. — Я вижу твою одежду.
— А я вижу её голой! — сказала Фука, которую захотелось немедленно придушить.
— И я вижу себя голой! — возмутилась Зенка. — Шрам?
— А я — вижу тебя в одежде! — ответил я. — В той самой, в которой ты сюда попала. И вижу, что порез у тебя на плече — кровоточит.
— На мне нет порезов и одежды…
— Но на тебе были порезы, — ответил я. — Куда они могли исчезнуть?
Пятнашка помотала головой и рассмеялась.
— Я поняла, — сказала она Зенке. — Ты и правда в одежде!
— Но я… как?
— Я не знаю… Но если ты перестанешь бояться и успокоишься — ты тоже увидишь одежду, — пояснила Пятнашка. — Всё это просто видение. И плечо у тебя на самом деле кровоточит. И, должно быть, болит.
Зенка неуверенно посмотрела на нас, потом закрыла глаза — и через секунду схватилась за плечо.
— Боги! — застонала она. — Есть у кого-нибудь мазь? Вы все меня видите в одежде? Да? Никто же теперь меня голой не видит?
Пока Фука и Пятнашка перевязывали Зенку, Молчок и я стояли в стороне. При этом Молчок периодически поглядывал на девушку, что навело меня на определённые мысли. Я ткнул его пальцем и состроил «страшные» глаза. Тот в ответ смущённо улыбнулся и мечтательно посмотрел вверх. Улыбка стала довольной. Я поднёс палец к губам и показал кулак. Как я и догадался, Молчок и не думал «одевать» Зенку, ну и что его — силой заставлять? А это как? И я решил, пускай видит, что хочет — лишь бы молчал.
Я перевёл взгляд на границу окружающей нас тьмы и вздрогнул, едва сдержав крик. Там стояли три грязные женщины в белых рубахах до пяток, с белесыми зрачками и синими губами.