Искупление
Шрифт:
И действительно, довольно ловко, несмотря на раненое плечо, проник в отверстие. Обоим его подчиненным с непривычки сделать это было гораздо труднее.
Оказавшись по ту сторону забора, все трое чуть не столкнулись со здоровенным детиной в форменной оранжевой одежде дворника. От детины во все стороны несло перегаром, он не слишком твердо стоял на ногах и шел, покачиваясь, а выражение его лица было абсолютно дебильным. Не без труда сфокусировав взгляд на появляющейся из дыры в заборе троице, дворник остановился, на некоторое время завис, как перегруженный
– Эй! Че это вы тут шляетесь? А ну валите отсюда!
– Лучше вали сам, – очень спокойно посоветовал ему Головин. – Не нарывайся на неприятности.
Детина посмотрел на него, потом на стоявшего рядом с шефом Игоря, который машинально положил руку на бок, на то место, где угадывалась под курткой кобура, тотчас закрыл рот, закивал головой и хотел уже было идти дальше, но Стас его остановил.
– Постой! – произнес он тоном, не предвещавшим ничего хорошего. – Это ты местный дворник?
– Ну.
– Толян?
– Ну, – повторил детина, слегка недоумевая. – А че?
Стас не стал отвечать на заданный вопрос. Вместо этого он широко размахнулся и с удовольствием засветил кулаком в тупое обрюзгшее лицо дворника.
– Это тебе за Таню, – пояснил он.
Брезгливо отряхнул руку, точно вляпался ею во что-то очень противное, и двинулся дальше, к автомобилю Сергея. Толян так опешил, что не знал, как реагировать, Игорь хмыкнул, а Головин сделал вид, будто вообще ничего не произошло.
Когда до «Лендкрузера» оставалось не более двух шагов, Стас вдруг почувствовал, что у него кружится голова и все плывет перед глазами. Он глухо застонал, силы окончательно оставили его, он потерял сознание, стал мягко оседать вниз и наверняка упал бы на грязный асфальт – если бы не подхватили с двух сторон бывшие начеку Игорь и Сергей.
Глава девятнадцатая
За день до Нового года
Стас почти не помнил, как автомобиль начальника службы безопасности «ОСК» увозил его от развалин особняка, не помнил, как они доехали, не помнил, как его доставили в собственную квартиру. Очнулся он только на следующее утро и с удивлением обнаружил, что лежит раздетым, в своей удобной, свежей и мягкой постели. С каким-то даже изумлением оглядывал он знакомую, стильно оформленную черно-белую спальню, где было так чисто, так красиво, а главное – тепло. Так тепло, что даже без одеяла не мерзли ни руки, ни ноги, ни тело.
Плечо почти не беспокоило, и, бросив на него взгляд, Стас увидел на нем аккуратно и профессионально сделанную повязку. Надо же, как он отрубился, что почти ничего не чувствовал! Его привели домой, раздели, перевязали, уложили в постель – а он этого почти и не помнит, все как в тумане.
Приподнявшись, он сел на постели, и тут послышался стук в дверь.
– Можно? – заглянула в комнату домработница Светлана Давыдовна, уютная симпатичная женщина лет шестидесяти. – Проснулись, Станислав Михайлович? Ох, и напугали же вы нас… Как вы себя чувствуете?
– Да вроде ничего, – Стас снова сделал попытку встать, но женщина тут же испуганно замахала на него руками. – Что вы, что вы, лежите-лежите! Вам доктор категорически запретил подниматься с постели, пока он вас не осмотрит. Я прямо сейчас ему позвоню, он сказал набрать его сразу же, как вы проснетесь.
– Лучше дайте мне сначала что-нибудь поесть, – попросил Стас. – А то, боюсь, я не смогу дожить до приезда врача.
– Конечно-конечно! – засуетилась домработница. – Сейчас принесу.
Выбежала из комнаты и спустя несколько минут вернулась, осторожно неся перед собой на вытянутых руках поднос, на котором виднелся ароматно дымящийся бульон в суповой чашке, а рядом – тарелочка с двумя аппетитно-румяными тостами.
– А на второе я вам кашу сварила, – сообщила Светлана Давыдовна, ставя перед хозяином поднос. – Хотела картошки пожарить, как вы любите, и отбивную подать, у меня отбивные готовы, но доктор запретил. Говорит, раз вы голодали целую неделю, то вам надо постепенно из голодания выходить, сразу ни жареного, ни острого, ничего такого нельзя…
Ее болтовни Стас не слышал, так как в это время уже набросился на еду. Давно прошло то время, когда он думал, что не любит бульон, и воротил нос от каш! Теперь он в мгновение ока проглотил всю еду (такую вкусную! такую горячую!) и попросил добавки. Домработница немного поколебалась, она боялась, как бы хозяину не стало плохо от такого количества пищи сразу. Но через некоторое время доброе женское сердце взяло верх над сомнениями разума, она принесла еще тарелку каши, которая тотчас была съедена… Нет, даже не съедена, а проглочена. Лишь после того, как Стас вдоволь напился горячего чаю с медом, он ощутил, что чувство голода, ставшее его постоянным спутником за эти дни, постепенно начинает отступать.
– Сколько сейчас времени, Светлана Давыдовна? – поинтересовался Стас, возвращая домработнице поднос с пустой посудой.
– Да рано еще совсем, начало одиннадцатого, – отвечала она.
– То есть как это – начало одиннадцатого? – Он поглядел в окно, за которым уже было светло. – Утра, что ли?
– Ну а как же? Конечно, утра.
– Ничего себе! Это что же, выходит, я проспал целые сутки?
– Ну, сутки не сутки, а часов семнадцать-восемнадцать проспали, – отвечала женщина. – Ну, а чему вы удивляетесь? После того, что вы пережили…
– Да уж, это я даю, ничего не скажешь… – пробормотал Стас. – Выходит, сегодня уже тридцатое декабря?
– Совершенно верно, тридцатое декабря, пятница. Завтра уже Новый год. Все-таки, как быстро время летит! Кажется – вот только вчера лето было…
Вскоре приехал и врач, Леонид Васильевич, пожилой, но еще крепкий и очень толковый специалист, уже долгие годы лечивший всю семью Шаповаловых. Лидия Алексеевна, мать Стаса, с каким-то даже почтением именовала его «наш домашний доктор».