Искупление
Шрифт:
– Я ненастоящий маг.
– Самый настоящий.
– А ты будешь теперь с ними? Ты…
– Сильнейший. Знаешь, что это такое?
– Я помню, – сказала Тагрия. – Я все помню, что ты рассказывал.
Высокие, черные в темноте ели окружали их, целились в небо исполинскими стрелами.
Огонь разгорелся, освещая алым лица, золотую шерсть Ветра. Грифон улегся неподалеку, спокойный, удовлетворенный. Закрыл глаза, но не спал. Слушал.
– Значит, все будет как раньше?
– Как раньше – нет. Не будет больше рабства. Не будет
– А ты возьмешь туда всех, ну… ненастоящих, как я? Как Исара?
– Да, – ответил Кар и понял, что дает обет, который ему придется исполнить. – Всех, кто захочет. Обещаю.
– И все будут учиться магии?
– Да.
– Как она и мечтала, – прошептала Тагрия. В свете пламени Кар видел огоньки в ее глазах. – Школа колдунов…
– Да.
– А если не будет крови, что это значит? Что магия будет только слабой? Познанием?
– Познание – это не слабая магия, Тагрия. Это ее начало, только и всего. Что касается крови, научимся обходиться без нее. Когда-то маги это умели. Значит, есть пути и значит, мы будем их искать. Мой учитель, оказывается, начал эту работу. Нам предстоит ее продолжить.
– А если их не найдется, этих других путей?
– Будем обходиться собственной Силой, – ответил Кар, отправляясь за новой порцией дров. Вернувшись, спросил: – Это лучше, чем остаться вовсе без магии, согласна?
– Да! А… почему ты так улыбаешься?
Кар подложил веток в костер. Сел рядом, притянул ее к себе за плечи.
– Я соскучился по твоим вопросам, малышка. Значат ли они, что я прощен?
И впервые заметил в ней лукавство, когда Тагрия с улыбкой отстранилась:
– Не знаю, я пока не решила. Я еще поспрашиваю, можно?
– Сколько угодно.
Но Тагрия не спешила задавать следующий вопрос. Веселость ее исчезла, голос прозвучал тихо и печально:
– Когда я была там… Ну, у магов…
– Ты ждала меня. А я не пришел.
– Нет! – Тагрия даже замотала головой. – Я же знала, чего они хотят, чтобы ты пришел и достался им! Меня же нарочно для этого не убили, даже когда я чуть не сбежала. Я надеялась, что ты не придешь!
Кар не нашел слов, достойных ее преданности. Молча поцеловал ей руку. Тагрия смотрела без улыбки.
– Там был один мальчик, – сказала она. – Он сказал, что ты… Что он твой сын.
– Это правда.
– Он еще сказал, что ты… изнасиловал его мать. И бросил. Это тоже правда?
– Нет! Поверь мне, пожалуйста. Я не насиловал Лаиту, скорее, она меня. Правда, она сделала это, защищая свою жизнь, так что вряд ли можно ее винить…
– От чего защищая?
Кар вздохнул. Тагрия смотрела с тревожным вопросом. Как и прежде, казалось невозможным утаить от нее хоть что-то.
– От меня. Я хотел ее убить.
– Почему?
– Лаита, герцогиня Тосская – та самая женщина, которая помогла в убийстве императора Атуана и рассказала всем, что это сделал я. Из-за нее я бежал, из-за нее потерял все. И угрожал тебе смертью.
Тагрия молча смотрела. Глаза ее на бледном лице казались огромными.
– Мне было тогда девятнадцать лет, Тагрия. Я верил, что мечом можно исправить несправедливость.
– А потом у нее родился ребенок, и ты…
– Поначалу я не знал. Когда узнал, Моурет уже был герцогом Тосским, а его мать содержалась в заключении. Я не стал ничего менять.
– А теперь что с ними будет?
– Император помиловал Лаиту. Моурет отправился за ней. Едва ли мы еще встретимся.
– Он мечтал тебя убить.
– Я сам – отцеубийца, Тагрия. Мне ли осуждать моего сына, даже если однажды он и впрямь придет за мной?
– Но я не хочу! – воскликнула она. – Почему всегда все получается плохо?
– Не знаю, милая.
Костер трещал, рассыпая искры, что поднимались и улетали вверх, к звездам. Тагрия отвернулась к огню. Кар видел, совсем близко, ее профиль с золотящимися веснушками, торчащие прядки волос. Тонкие пальцы, переплетенные на колене, и на одном из них – свой перстень. Протянулся обнять ее, но, после всех признаний, не решился. Незаметно убрал руку. Тагрия сказала задумчиво:
– Не бывает все просто, да? И не будет.
– Наверное.
– Скажи… мы ведь сейчас не на восток летим.
– Нет, – Кар старался говорить спокойно. Не получалось. Подобное волнение он испытывал впервые. – Мы должны прежде побывать еще в одном месте. Это очень красивый замок неподалеку от столицы. Там на озере водятся удивительные лебеди… Мы охотились на них с императором в детстве.
– Что мы там будем делать?
– Там я представлю тебя хозяйке замка. Надеюсь, ты ей понравишься… Надеюсь, она будет счастлива…
– Да кто это – она?!
Кар переломил подобранную с земли еловую ветку. Бросил в костер. Посмотрел, как вспыхивают сухие иголки.
– Моя мать, Тагрия. Знаешь, даже у негодяев бывают матери.
Он ошибался, считая себя почти мертвым. Только живой способен волноваться, думая, как приведет к матери молодую невесту. И бояться, что невеста может еще передумать. И неметь, не решаясь задать вопрос. Ветер поддержал его волной теплоты. Кар повернул голову – у Тагрии в глазах блестели слезы.
– Значит, это по правде? Насовсем?
– Да, – выдохнул он. – Тагрия… Я преклонил бы колени и просил бы тебя принять мое кольцо…
– У меня оно уже есть.
– Да. Оно связало нас крепче всех клятв. Прости, что я этого не понимал. И еще… То, что было тогда ночью между мной и Кати, произошло потому, что она собиралась умереть. Понимаешь? Это была ее воля, ее право – требовать чего угодно. Пожалуйста, пойми и не держи зла…
– Она спасла Бетарана и меня, – перебила Тагрия. – А потом спасла нас всех. Как я могу на нее держать зло?