Искупление
Шрифт:
Этого не могло быть. Ни за что.
– Вы ошибаетесь, – сказала Хейвен. – Он не уезжал.
– Его здесь нет.
– Нет! – закричала Хейвен. – Он здесь!
– Это не так.
– Я должна отговорить его!
– Это невозможно.
Голос доктора ДеМарко был лишен всяческих эмоций, он говорил так, словно возражения не принимались ни при каких условиях, но Хейвен попросту не могла с этим смириться. Не могло быть слишком поздно.
– Его машина на месте! – запротестовала Хейвен, с отчаянием махнув
– Не он был за рулем.
– Он не оставил бы свою машину!
– Он оставил ее тебе.
– Этого не может быть! Он любит ее!
– Тебя он любит больше.
Услышав это, Хейвен лишилась самообладания. Из ее груди вырвалось громкое рыдание, отдавшееся по двору эхом, слезы продолжали струиться по ее щекам. Почувствовав слабость в коленях, она опустилась на крыльцо, качая головой.
– Это неправильно, – плакала она. – Это ошибка. Он не мог просто уехать!
Доктор ДеМарко продолжал стоять в дверях, не шевелясь.
– Мне жаль.
– Жаль? – с удивлением переспросила Хейвен. – Вам жаль?
Прежде, чем он успел бы ответить, на пороге появился Доминик, оттолкнувший отца в сторону. Присев на корточки, он притянул Хейвен в свои объятия, утешая ее и сердито смотря на отца.
– Доминик, – сказала Хейвен, – попроси его вернуться!
– Я не могу, – ответил Доминик. – Я пытался, twinkle toes, честное слово, но он не желал меня слушать.
Рыдания Хейвен сменились истерикой, она начала икать, пытаясь отдышаться. Ей казалось, что она разваливается на части, что сердце вырвали из ее груди, в то время как она сама рассыпается на множество осколков.
– Тебе нужно успокоиться, – сказал Доминик, поглаживая ее по волосам. – Сделай глубокий вдох, хорошо? Все будет в порядке.
– Как ты можешь так говорить? – воскликнула Хейвен в исступлении. – Я не могу без него!
Доминик крепче обнял ее.
– Нет, можешь. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но ты сможешь. Ты сильная. Ты отлично со всем справишься самостоятельно.
Эти слова не произвели на Хейвен того эффекта, которого ожидал Доминик. Вместо утешения и успокоения она почувствовала себя так, словно последние отголоски счастья, которые еще хранились в ее сердце, исчезли навсегда.
Самостоятельно. Это слово словно проникло под ее кожу, пробудив то самое ужасающее чувство, которое она уже когда-то испытывала в Блэкберне, когда бежала по пустыне, отчаянно надеясь спасти свою жизнь. Теперь у нее не осталось ничего, кроме призрачного будущего.
Будущего в одиночестве.
– Как он мог уехать? – прошептала она. – Ведь он даже не дал мне возможности попрощаться.
Глава 8
Кармин стоял посреди покрытой грязью дороги. Носки липли к его ногам, вызывая дискомфорт – подошвы его старых кроссовок «Nike» совершенно не задерживали влагу – однако, несмотря на это, он не мог сдвинуться с места. Он застыл словно лед, покрывавший улицу.
Дом находился в нескольких футах от края тротуара, синяя дверь утопала в свете уличного фонаря. Солнце только-только скрылось за горизонтом, однако покрытое облаками небо над Чикаго создавало иллюзию позднего часа.
На то, чтобы добраться до города у них ушел целый день – покинув Дуранте, они два часа добирались до аэропорта, после чего оставшуюся часть дня они провели в самолете. Не было никаких споров, никакого осуждения, никакой жалости – в действительности, большую часть времени они просто молчали. Селия и Коррадо не тревожили Кармина, позволив ему погрузиться в свои мысли, и он был бы признателен им за это в любой другой день, но только не сегодня, поскольку в его мыслях царил настоящий хаос.
Когда они приземлились, Коррадо спросил у него о том, куда он желает направиться. Кармин без раздумий пробормотал одно лишь только слово: «Домой». Он подразумевал дом в Дуранте, куда ему отчаянно хотелось вернуться, однако Коррадо понял его буквально.
Спустя час он стоял перед домом, в котором прошло его детство, и не мог сдвинуться с места. Он вздрогнул от холода, когда промчавшаяся мимо него машина окатила его грязной, ледяной водой из лужи. Сделав шаг вперед, он отошел в сторону, и покачал головой, остановившись на тротуаре.
– Прекрати быть таким слабаком, – пробормотал Кармин едва слышно, достав из кармана ключ, который передал ему отец. – Это же всего лишь, блять, дом.
Держа в руках сумку, он поднялся на крыльцо и отпер дверь. Внутри было так же холодно, как и снаружи, от пропитавшей дом сырости у Кармина застучали зубы. Потянувшись вперед, он нажал на выключатель, и тяжело вздохнул, когда ничего не изменилось.
В доме не было электричества.
Он прошелся в темноте по первому этажу, переходя из одной пустой комнаты в другую.
Никакой мебели.
– Блять.
Бросив сумку посреди гостиной, он остановился, смотря на пустые стены, после чего закрыл глаза.
В доме не было совершенно ничего.
С большим трудом ему удалось вспомнить последний раз, когда он стоял на этом месте. В гостиной было полно вещей, она была обжитой и уютной, все вокруг было чем-то занято, за исключением дальнего угла гостиной. Они освободили это место для того, чего Кармину хотелось больше всего на свете. Он умолял об этом месяцами и этот день, наконец, наступил.
– Мам, а как они смогут втиснуть его в дом? – спросил он. – Он же больше нашей входной двери!
– Они что-нибудь придумают, – ответила Маура, заходя в комнату и надевая куртку. – Они пронесут его сюда – даже в том случае, если им придется предварительно разобрать его на кусочки, – потрепав Кармина по взъерошенным волосам, она широко улыбнулась ему. – Идем, sole. Нам пора, мы не можем опоздать на твой концерт! Когда вернемся сегодня домой, рояль уже будет здесь.