Искупление
Шрифт:
— Ты — нечто совершенно иное, ты знаешь это? — Маттео, наконец, что-то бормочет в ответ, вытягивая ноги перед собой, и я сдерживаю грозящую появиться улыбку.
— Теперь знаю, — отвечаю я, подмигивая.
Молчание обычно сопровождается яичной скорлупой и страхом, но я учусь вместе с ними, это одна из самых успокаивающих ситуаций.
Я смотрю, как мир проносится мимо, послеполуденное солнце бросает идеальный свет на деревья, растущие вдоль дорог, прежде чем мы, наконец, замедляем ход и останавливаемся. Мои нервы сдают, несмотря
Маттео открывает свою дверь первым, предлагая мне руку, чтобы присоединиться к нему, которую я охотно принимаю, прежде чем Вито следует за нами. У меня вспотели руки, но если Маттео и замечает это, то никак это не комментирует. Вместо этого он сосредотачивается на том, чтобы вести меня к толпе, которая уже собралась вокруг могилы глубиной в шесть футов.
Когда братья Де Лука приближаются, многие уважительно кивают головами, бормоча слова благодарности за то, что пришли, и в конце концов уступают им дорогу, чтобы встать как можно ближе к началу.
Мои пальцы сжимаются вокруг руки Маттео, когда я замечаю гроб из темного красного дерева, примостившийся в грязи, и мое сердце сжимается. Я понятия не имею, кем на самом деле был Торрес, но из-за рыданий женщин, стоящих по другую сторону, и воспоминаний о том, как было больно Энцо, у меня все равно болит сердце.
Мужчина откашливается, привлекая к себе всеобщее внимание, прежде чем начать службу. Я наполовину слушаю, наполовину отключаюсь, полностью ошеломленная всем происходящим, когда рыдания становятся громче, а печаль витает в воздухе вокруг нас.
Очевидно, что сегодня мы скорбим по по-настоящему любимому и уважаемому павшему солдату. Потеря незаслуженная и намного преждевременная, но реальности это не меняет. Точно так же, как месть за него не вернет его обратно. Боль — сильное чувство, и мы все запятнаны ею, просто в разных формах.
Только когда кто-то кладет розу на крышку гроба, я снова сосредотачивая все свое внимание, когда к ним присоединяются Вито и Маттео. Наблюдая за ними у подножия могилы, я жалею, что Энцо не был здесь, прощаясь со своим другом, и я могу только надеяться, что Маттео и Вито воздадут ему должное.
— Привет.
Я оборачиваюсь на произнесенное шепотом слово и вижу Валентину рядом со мной с натянутой улыбкой на лице. Облизывая губы, я убеждаюсь, что нас никто не слышит, когда наклоняюсь ближе, чтобы пробормотать ей на ухо.
— Все ли на месте?
— Да.
Я немного расслабляюсь от облегчения, но только на самые короткие мгновения, прежде чем снова прихожу в состояние повышенной боевой готовности. Мы вернулись в Италию в спешке из-за этих похорон, и этот шаг был одновременно и риском, и заявлением.
— Идеально, — отвечаю я, сжимая ее руку, когда чувствую, что кто-то приближается, и снова выпрямляюсь.
— Валентина, большое тебе спасибо за то, что ты здесь. — Я поворачиваюсь к говорящей даме и вижу, что она вытирает слезы, которые все еще текут по ее лицу. —
Изгиб в ее грустной улыбке заставляет меня поперхнуться, когда мне удается найти свой язык. — Я так сожалею о вашей потере. — Этого недостаточно, от этого ее боль не проходит, но она похлопывает меня по руке, прежде чем перейти к другим присутствующим.
— Кажется, похороны прошли без жертв, — заявляет Маттео, останавливаясь рядом со мной, засунув руки в карманы брюк и оглядывая кладбище.
— Слава богу. — Я достаю солнцезащитные очки из кармана блейзера и прикрываю глаза, чтобы сосредоточиться на том, что происходит вокруг нас, так, чтобы люди на самом деле не видели, куда направлен мой взгляд. Но мне не нужно было беспокоиться, потому что не проходит и пяти секунд, как вдалеке слышится звук взрыва.
Несколько человек вокруг нас удивленно вскрикивают, но большинство из нас никак не реагирует.
— О боже, что это было? — задыхаясь, кричит женщина, указывая вдаль на клубящийся в небе дым.
— Это было как раз вовремя, — бормочу я так, чтобы меня слышали только Маттео, Вито и Валентина.
— Звучит так, будто нам нужно выдвигаться. Сейчас, — заявляет Маттео, взмахнув рукой в воздухе, чтобы дать сигнал своим людям вернуться во внедорожники, припаркованные позади нас.
— Что это было, сэр? — Спрашивает Джио, подходя к нам четверым, и я замечаю, как его взгляд задерживается на Валентине на долю секунды дольше, чем на всех остальных, но я предпочитаю отложить эту информацию на потом. Этот маленький лакомый кусочек не даст нам того, чего мы хотим прямо сейчас. Не тогда, когда взрыв — это сигнал для нашего следующего шага.
Направляясь к внедорожнику, я замечаю реакцию Вито, от которой у меня по спине пробегает дрожь возбуждения.
— Это был звук, того что русские взрывали взрывчатку на не тех похоронах. А теперь давайте двигаться, месть ждет нас.
32
РЕН
Вито придерживает дверь, чтобы мы с Валентиной забрались внутрь, но когда я ожидаю, что он и Маттео последуют за нами, я удивляюсь, когда дверь захлопывается и они вдвоем забираются на переднее сиденье внедорожника.
Нога Маттео без промедления нажимает на педаль газа, и секундой позже он как сумасшедший мчится навстречу взрыву. В небе все еще виден дым, окутывающий город мраком, и с каждым дюймом, на который мы приближаемся, я чувствую все большее возбуждение.
Мы всего в полумиле от того места, где, по мнению русских, состоялись похороны Торреса, но для Маттео это все еще слишком далеко, поскольку он продолжает на полной скорости приближаться к хаосу. Лавируя в пробках, ушел человек, похоронивший своего друга, и на его месте сидит человек, который заслужил право возглавлять мафию Де Луки.