Искупление
Шрифт:
— Тебе хорошо? — спрашивает она.
— Невероятно, — отвечаю я.
Медленно ее задница фактически заглатывает мой член, ее две половинки лежат у меня на ногах. И тогда она удивляет меня окончательно. Она раздвигает свои половинки задницы, выгибается, и еще больше опускается на мой член, полностью своим весом, упираясь на согнутые ноги в коленях. Мой оргазм ждал этого момента. Я с огромным трудом пытаюсь его сдержать, чтобы не разгрузиться прямо в нее в этот момент.
Ее соки стекают между нами.
Я прикасаюсь к ее опухшей киске. Хочу, чтобы она снова кончила с моим членом, находящимся глубоко у нее в заднице. Я подставляю пальцы и каждый раз, когда она скачет вверх-вниз, задевает клитором мой палец. Через секунды ее дыхание становится прерывистым.
А буквально через несколько секунд она начинает кончать, задницей сжимая член, и от этого по моему телу растекается такое невыносимое удовольствие, что все мое существо вдруг наполняется опьяняющим восторгом. Я с ревом освобождаюсь, выпускаю первый взрыв струи глубоко в ее дрожащий задний проход. Потом следуют еще взрывы, пока мои яйца не становятся пустыми.
Она нежно улыбается мне, совершенно неповторимой улыбкой, сидя по-прежнему на согнутых ногах с моим членом у себя в заднице. Я с удивлением смотрю на ее лицо. Открыться другому и обнаружить то, о чем не смел мечтать.
Со мной такого никогда не случалось.
Рейвен
Когда я слезаю с его члена, он просит показать ему свою задницу. Я встаю на четвереньки и выставляю ее перед ним. Не знаю, что он там высматривает, но почему-то начинает смеяться.
— Что там? — Спрашиваю я, заглядывая через плечо.
— Детка, ты только что меня поразила. Дотронься, — говорит он, и направляет мой палец к моему собственному заднему проходу, чтобы я почувствовала, насколько стала открытой для него.
А затем он продолжает трахать меня снова и снова, и каждый раз моя попка охотно принимает его.
23.
Рейвен
Мы спускаемся на нижний этаж, Константин перед огромным камином сооружает для нас лежбище с шерстяными одеялами и подушками. Он укрывает меня теплым одеялом, а сам подходит к камину, чтобы подложить дров. Я наблюдаю, как его мышцы перекатываются и блестят в свете огня. Я никогда не видела мужчину, который бы находился в такой прекрасной физической форме. Должно быть он тренируется, как сумасшедший.
Он поворачивает голову ко мне.
— Ты уже согрелась?
В просторном зале довольно-таки прохладно, но у камина восхитительно тепло. Я киваю, чувствуя себя насытившейся и умиротворенной. Он приносит поднос со свежими фруктами и сыром и два бокала вина. Все устанавливает рядом со мной и ложится рядом. Я зарываюсь в его твердое, горячее тело. Он кормит меня сыром, и от этого я смеюсь. Он внимательно рассматривает мое лицо и дотрагивается до губ.
— Ты такая красивая, — шепчет он.
Я не могу сдержать мимолетную улыбку. Кто бы мог подумать, что нападение с ограблением той ночью в переулке — лучшее, что могло случиться в моей жизни?
— О чем ты думаешь? — спрашивает он своим глубоким мурлыкающим голосом.
— Как мне повезло, что я встретила тебя в ту ночь.
— А выглядела ты так, будто совсем не повезло. Ты была слишком раздраженной.
Я опять смеюсь.
— Я не была раздраженной. Я была слишком напугана. На меня напали, а ты появился, словно из ниоткуда, как какой-то настоящий ниндзя.
— Ты была в такой ярости, что мне казалось, что вот-вот отвесишь мне пощечину.
Я прикусываю нижнюю губу.
— Пощечину? Черт побери, Константин, ты понятия не имеешь. Меня с такой силой тянуло к тебе. К твоему запаху, телу, лицу, это было…. Ну, словно мне вкололи какой-то наркотик прямо в вену. Я была на таком взводе, что даже не могла нормально мыслить. — Я улыбаюсь. — И чтобы быть абсолютно честной, эта проблема существует и по сей день.
— Это, бл*дь, огромная проблема. Ты такая сексуальная. Я не могу даже сосредоточиться на своей работе. Мне хочется постоянно трахать тебя все время.
Я глубоко вздыхаю, позволяя ощущению от трепета его слов омыть меня с ног до головы. Он уже несколько раз сказал мне, что я сексуальная, но я никогда не устану слышать от него эти слова. Вдруг поленья в камине начинаю громко с шипением трещать, я непроизвольно вздрагиваю. Он только сильнее прижимает меня к себе.
— Я так и не поблагодарила тебя за ту ночь. Не знаю, что бы произошло, если бы ты не появился вовремя.
— Да, для тебя могло все кончиться очень плохо. Это самое страшное, что случалось с тобой?
Я упорно смотрю на пламя, не поворачивая к нему головы, даже когда мои глаза начинают слезиться.
— Нет, — отвечаю я через какое-то время.
— Правда? Что может быть еще хуже, чем когда тебе могут ограбить и изнасиловать?
Воспоминания падают холодной тяжестью в животе. Я закрываю глаза, готовясь произнести слова и пожимаю плечами.
— Связь между двумя.
Он молчит, давая возможность мне подумать, хочу ли я рассказывать дальше или нет. Мне нравится в нем эта черта. Его спокойствие и терпение. Я так привыкла к Синди, которая знает, если она будет давить на меня, в конце концов, я сломаюсь и все ей расскажу, только чтобы она оставила меня в покое.
Я перевожу на него взгляд. Он смотрит на меня сверху-вниз с грустным, странным выражением. И это выражение на его лице заставляет меня задуматься, а знаю ли я его вообще? Я вдруг вспоминаю, как он сказал, что не может любить. Какую же упрятанную так глубоко боль несет этот прекрасный мужчина в своем сердце? Мне кажется, если он не хочет говорить или просто не может рассказать мне многое о себе, я могу ему открыться и впустить его в свою боль и печаль.
— Ты правда хочешь знать?
— Конечно, — тут же отвечает он.