Искушение чародея (сборник)
Шрифт:
— Я вас слушаю.
— Ах, — выдохнула посетительница, — прошу меня извинить… Я совсем не хотела вас беспокоить, Корнелий…
— Иванович, — подсказал Удалов.
— Корнелий Иванович, — кокетливо повела глазами дама. — Ах, можно я буду называть вас просто — Корнелий?
— Я это… того… — Корнелий Иванович повернул стул еще сильнее, пытаясь перекрыть посетительнице пути к собственному телу, так как стало понятно — сейчас она подойдет к нему, вон, уже подбирается.
— Корнелий, у вас такое мужественное лицо!
Удалов искоса глянул на себя в зеркало. Лицо как лицо,
— Корнелий Иванович, — в голосе Елены Анатольевны послышались знакомые вибрации, услышанные у незнакомки. С потемневшими глазами она шагнула к Корнелию, тот обреченно всхрюкнув, ломанулся наружу, стремительно проскочил через группу женщин, стоящих у входа, — одна из них показалась похожей на темпераментную двадцатипятилетнюю особу, прижимавшуюся к нему в транспорте, — торпедой пронесся по улице и влетел в первый же подошедший к остановке автобус.
— Какой номер? — спросил Удалов у кондукторши, еле переводя дыхание.
— На стекле написано было, — недружелюбно бросила та, подошла к Корнелию. — Платите за… Ах, мужчина, будьте так любезны, — голос ее моментально поменялся. Теперь он просто звенел, подобно весеннему ручейку, — оплатите, пожалуйста, проезд, — она поправила прическу, и тут нервы Удалова сдали окончательно. Он закричал, чтобы водитель остановил транспорт, прямо здесь! Немедленно! И только двери раскрылись, выскочил наружу. Вслед ему неслось: «Мужчина, куда же вы?», но Корнелий, не задерживаясь ни на мгновение, огромными шагами несся к дому Минца. «Он меня спасет! Он должен!» — повторял про себя Удалов, и эта мысль поддерживала его силы. Обернувшись перед самым подъездом профессора, Корнелий, к своему ужасу, увидел идущих в том же направлении Елену Анатольевну, сегодняшнюю посетительницу, узнал парочку женщин из толпы у стройконторы, сзади спешила кондукторша из автобуса. К ним присоединилась пара женщин, мимо которых Удалов имел несчастье пробежать. Корнелий влетел в подъезд и с наслаждением услышал легкий щелчок, с которым сработал кодовый замок.
Пока Удалов звонил в квартиру Минца, соседняя дверь приоткрылась, и в щелке показался любопытный глаз. Корнелий с ужасом подумал, что это может быть женщина, и его кинуло в жар. Если сейчас Минца не окажется дома? Что делать? Наружу не выйдешь, здесь тоже оставаться опасно. Остается только чердак. Корнелий поднял голову, словно пытаясь сквозь лестницу разглядеть верхнюю часть дома. И тут раздался спасительный звук открываемого замка.
— Корнелий Иванович? — в дверях Саша Грубин. — Что случилось? Вы какой-то взъерошенный.
— Я?! — вспыхнул Удалов. — Профессор дома? — оттер Грубина от двери, чуть ли не врываясь внутрь. — Дверь закрой. На замок. На замок, говорю! — взвизгнул он, заметив, что Саша просто прихлопнул ее. Удивленный Грубин повернул в замке ключ.
— Что тут такое? — в прихожую вышел Минц. Он был в домашнем халате, темно-бордовом, с бархатным воротником, и мягких тапочках
— Профессор, вы должны мне помочь! — кинулся к нему Удалов.
— Что?! Не помогло?! — одновременно закричали ученые. — Мы же проверяли!
— Они бегают за мной! Посмотрите! — он указал пальцем на окно.
Саша вышел на балкон, глянул вниз и тихонько присвистнул.
— Лев Христофорович, там где-то десять женщин бродят, смотрят на ваш подъезд, — пояснил он, возвращаясь в комнату. — Это за вами, что ли, Корнелий Иванович. А зачем вы их привели?
— Я привел? Я привел?! — истерично засмеялся Удалов. — Это все ваша настойка! Что вы в нее намешали? Я же шага спокойно сделать не могу. Они на меня набрасываются, словно… словно я мечта женщин всей планеты! От 18 до 100!
При этих словах Минц вздрогнул, словно его ударили.
— Я понял, в чем дело, — криво улыбнулся он. — Это все Орехов.
— Который Орехов? Певец? При чем он здесь? — не понял Грубин.
— Певец, актер… — согласился Минц. — Видимо, комар успел укусить его… Кумира всех женщин всей планеты. А я сделал концентрат. Вот в результате мы имеем силу притяжения Орехова помноженную в несколько раз… — Лев Христофорович нервно захихикал.
— Ах, вам смешно? — взвился Удалов. — Что же это такое?!
— Маленький побочный эффект, — Минц, улыбаясь, сцепил на груди пальцы.
— Вам смешно, а со мной что теперь будет? Под охраной на работу ходить? Или вообще в лес уехать, подальше от цивилизации?
— Да выветрится все через пару дней, — успокоил Удалова Минц. — Еще жалеть будешь, что все прошло.
— А сейчас? — продолжал осторожничать Корнелий.
— Ну, будут за тобой женщины ухаживать, глазки строить, обнимать, целовать… Плохо, что ли? Пара дней всего, и никакого побочного эффекта, будто и не было. Да такое может быть в любом эксперименте… Саша, скажи!
— А у меня образования нет, я эксперименты не провожу, — открестился от всего Грубин.
— А камень — чей был? Если бы ты, в самом деле, не проводил эксперименты. Ан нет! Лавры великого ученого покоя не дают? А учился бы, знал бы, что философский камень — это просто выражение! Образное! Он может быть и в виде порошка. Вот твой и заработал, когда его переехал каток.
— Если бы я был настолько глуп, я бы никогда не создал вообще ничего, — возмущенно заметил Грубин.
— А я не говорил, что ты глуп! Я всегда говорил, что необходимо образование, чтобы заниматься наукой. Каждое подразделение должно заниматься одним направлением. А ты пытаешься сразу все охватить.
— Да я…
— Постойте! Слушайте! — встал между ссорящимися Корнелий, подняв вверх указательный палец. — Слушайте!
Внизу нарастал шум женских голосов. Иногда становилось слышно, что осаждающие обсуждают, как можно проникнуть внутрь.
Удалов подошел к окну. В скверике уже собрались около тридцати женщин самого разного возраста. Заметив в окне предмет своих желаний, они радостно зашумели, самые активные стали биться в закрытую подъездную дверь.
— Обложили… — обреченно бросил Саша Грубин.