Искушение для грешника
Шрифт:
– Во-во. Я так до студии ехал. По ощущениям, он мне скальп под крести-нолики располосовал.
– Далеко нам еще? – в отчаянии спрашиваю я, в сотый раз убирая грязный хвостишко из-под своего носа.
– Нет, дольше по кольцевой разворачиваться, минут через пять будем на месте, – обнадеживает меня Олег.
Спустя пять минут душераздирающего ора, пять километров моих драгоценных нервов и пять щипучих царапин мы закатываемся во двор, который в народе называют Пентагон.
Ого! Это ж сколько баблишка надо выложить, чтоб сюда переехать?
Не,
Не иначе как из трепета перед власть имущими, стоит мне выйти из машины, как звереныш затыкается. Надолго его, правда, не хватает, и когда мы проходим мимо консьержки, он издает такой жалостливый мяв, что нас провожают осуждающим взглядом.
Я не больно-то верчу головой по сторонам, моя забота настойчиво лезет ко мне в ворот, поэтому слушаюсь руки Раевского, которая держит меня за шкирку. Общее впечатление, что Олег принес домой двух дворняг.
Попав в квартиру, животина принимается орать с удвоенной силой. Пока я пытаюсь с минимальным ущербом отцепить ее от себя, Раевский успевает сгрузить мои кофры, снять с меня ботинки и позвонить в зоомагазин в соседнем доме и заказать котенку приданое, обещая щедрые чаевые, если курьер поторопится. Через десять минут мы является обладателями всего: от шампуня и горшков до корма для маленьких котят.
Кот, как истинный представитель своего семейства, мыться очень не хочет и активно выражает свой протест, в связи с чем кожаные получают разной степени тяжести увечья. Сама процедура купания у нас с Раевским происходит на редкость слажено, как у бывалой пары, вырастившей не менее пяти детей. Деловито и молча, за исключением нецензурных слов, мы застирываем оказавшегося приятного персикового цвета котенка и заворачиваем его в полотенце.
Вручив куль с встрепанным котенком Олегу, я пытаюсь оттереть особенно живописные пятна на куртке, которую сняла уже в ванной, и ликвидировать грязь хотя бы на лице. Поглядев на это дело, Раевский говорит:
– Смыла мыть шею под большое декольте нет. Проще искупаться целиком. Я пока отнесу верхнюю одежду в экспресс-химчистку.
Оценив мокрые мыльные круги на куртке, которые сто пудов высохнут с белесым налетом, киваю и, выпроводив мужиков, а кот оказался именно котом, за дверь пытаюсь определить, что еще требует вмешательства. Попутно снимая шмотье, прихожу к выводу, что все не так уж и плохо. Пострадали в основном куртка и футболка. Жить можно.
Куртку уже унес Олег, а футболку я скидываю в раковину, намереваясь ее выполоскать.
– Надень пока…
Я взвизгиваю, представляя какую картину видит Раевский, у которого даже все слова растерялись, и поворачиваюсь к нему спиной. Эля, мать твою! Столько знаков от вселенной о
Отвернувшись от Олега понимаю, что сделала еще лучше, ибо стою лицом к зеркалу, в котором отражается ошалевшее от такого подарка лицо Раевского.
Взвизгнув повторно, я прикрываю свои перси руками, но не очень успешно. Гордость Бергманов выпирает ото всюду.
– Я принес тебе футболку, – справляется со слюноотделением Олег, но, кажется, вовсе не собирается выходить. Как приклеенный он стоит в дверях и гипнотизирует мое отражение, судя по направлению взгляда, как раз в том месте, где между пальцев виднеется нежно-розовый ореол соска.
– Ты не пробовал стучать? – возмущаюсь я.
– А зачем? – хрипло спрашивает Раевский. – Тогда бы я ничего интересного не увидел.
Он вешает футболку на крючок и подходит ко мне со спины, по-прежнему не сводя глаз с зеркала. А вот Марк бы ни за что не стал так беспардонно врываться даже в собственную ванную! Раевский тут же демонстрирует еще одно свое отличие от Марка.
Олег кладет свои ладони мне на плечи и нежно скользит ими вдоль рук, пока не накрывает мои кисти. От этой ласки мое сердце начинает колотиться, а один из сосков сжавшись проклёвывается между пальцами, тычась прямо в горячую ладонь Раевского. Я замираю в объятиях, почему-то не в силах нормально возмутиться. Дыхание перехватывает, и во рту пересыхает.
Проведя носом по тонкой царапинке на шее и заставляя меня покрываться мурашками, Раевский мурлыкает мне на ухо:
– Эля, прав был Макс, тебе необходима первая помощь.
Глава 23. (Бес) честная женщина
Я внезапно чувствую себя трепетной ланью перед облизывающимся серым волком. Только меня наполняет не страх, а легкое волнение. Желания Олега совсем недвусмысленные, и эта откровенность будоражит. Глубинное женское во мне знает, к чему ведут эти поглаживания, поцелуи за ушком, прижимания напрягшимся членом к попке… Знает и отдает телу команду готовиться к захвату, только, увы, не в плане сопротивления. Низ живота тяжелеет, грудь будто наливается, учащается пульс.
Раевский полностью сосредотачивается на скульптуре в его руках, а я смотрю эротическое кино в отражении зеркала. Как и любой фотограф, я – визуал, и сейчас мое сознание словно раздваивается.
Отстраненная его часть оценивает картину как красивую: нежная белокожая и рыжеволосая девушка с распахнутыми блестящими глазами и румянцем закусывает полную нижнюю губу белыми зубками в объятьях сильного мужчины.
А часть сознания примеряет зрелище на себя и находит его возбуждающим. Я вижу и чувствую одновременно, как Раевский сжимает руки поверх моих, крепко, но соизмеряя силу. Сдави он чуть сильнее, и косточки затрещат. Его ладони крупнее моих, и гордость Бергманов в них устраивается вполне уютно, и вовсе не возражает против такого массажа, даже намекает, чтобы хозяйка убрала лишние руки, а именно свои.