Искушение ворона
Шрифт:
– Добро пожаловать в Сет-Иль, бьянвеню, ну сомм ариве! – крикнул пилот, высунувшись из кабины.
– Вот и наша съемочная площадка, – сказал Диверс, когда бортмеханик открыл бортовой люк и сырой свежестью океана пахнуло в тесноватом салоне Каталины.
Первыми вопросами Диверса были: насколько городок Сет-Иль похож на военные городки вроде Североморска, Видяева или Северодвинска? И какие места в Сет-Иле можно при минимуме декораций превратить в матросские казармы и офицерские городки советского военно-морского образца?
– Ну как, похоже? – все спрашивал и спрашивал Боб Диверс, заглядывая в лицо
– Придется вам повозиться, – отвечал Леня в раздумье, – пейзаж-то вроде похож, даже очень похож, такие же, как на Кольском, сопки. Такое же море, скалы… А вот с бытом, с городскими застройками – тут беда. Тут просто засада, брат!
– А что такое? – озабоченно спрашивал Диверс.
– А то, что у вас все благоустроено и чисто, а там, ты бы видал – все как на помойке. У вас даже на самой последней мусорной свалке чище и благоустроеннее, чем там в офицерских городках…
Однако гораздо более, чем превращение Сет-Иля в Видяево, Диверса волновала главная проблема, ради которой Колин Фитцсиммонс и платил ему, Бобу Диверсу, деньги как агенту по связям с ВМФ. У Колина с Бобом не было настоящего русского ракетного крейсера. Лепить же компьютеризированный макет корабля, как сделал Камерон в своем «Титанике», Колин не хотел. Колин хотел именно корабль в металле, корабль на ходу, на котором можно бы было снимать и в открытом море…
На следующий день после прибытия в Сет-Иль Диверс повез Леонида в Пети-Рошель, где у канадцев была база утилизации старых кораблей. Ехать было недалеко, около семидесяти миль по отличной дороге. Боб тихонько подсвистывал и подмурлыкивал кантри-музыке, на которую был настроен его приемник, а Леня спал на заднем сиденье, еще не адаптировавшись к разнице во времени, переживая так называемый джет-лэг.
В Пети-Рошели смотреть было нечего. Вполне сносные эсминцы «Фэймос» и «Смарт», стоявшие на бочках и ожидавшие, покуда их порежут на переплавку, были эсминцами, но никак не ракетными крейсерами, и даже если составить их в подобие некого катамарана или, отрезав у одного нос, а у другого корму, соединить их по длине… Ничего путного и годного для съемок фильма про советский крейсер из этого все равно бы не вышло. Что же касалось древнего, как кощеева смерть, артиллерийского крейсера ее величества «Дублин», то он был в таком состоянии, что Фитцсиммонсу было бы дешевле заложить на верфях новый крейсер.
Зря съездили… А может и не зря!
Потому что по обратной дороге, когда, снова сославшись на джет-лэг, чтобы не слушать бесконечную болтовню Боба Диверса, Леня улегся на заднем сиденье, ему в голову сперва робко, а потом все сильнее и сильнее стала биться мысль. А не продать ли Колину Фитцсиммонсу реальный ракетный крейсер? Сколько их сейчас идет под автоген? Причем даже не под российский автоген! А под китайский, индийский, корейский, филиппинский!
Наши адмиралы распродают все корабли постройки шестидесятых-семидесятых годов и уже подбираются к проектам восьмидесятых. Распродали в Индию и в Китай авианосцы для самолетов вертикального взлета, такие как «Киев», «Москва», «Тбилиси»… И причем как распродали-то!
Леня следил за этими делишками флотского начальства – очень ревниво следил!
Продали-то как металлолом, а китайцы купленный авианосец резать не стали, а перево-оружили, переоборудовали и в строй поставили! А с адмиралов – как с гуся вода, Васька слушает – да ест… Чего там говорить, сколько
Ну да ладно, на все это ему, Ленечке, наплевать! Ему теперь свой табаш поиметь хочется! Свой гешефт надо бы теперь соорудить, пользуясь атмосферой новых российско-американских отношений. Да потом и Колина Фитцсиммонса в России все так любят, что под его проект в Минобороны и Кремль с Байконуром в придачу подпишут-продадут. Впрочем, Байконур —он вроде как и не российский теперь…
Но все равно! Это идея!
Надо переговорить с Колином и срочно назад – в Питер, а потом в Мурманск и втюхать им настоящий большой пароход! Вот это и будет его самый главный по жизни гешефт, когда и детям, и внукам останется….
Намерения увидеться у них – и у Лени, и у самого Колина – совпадали.
Во время состоявшегося вечером того же дня телефонного разговора Колин пожелал срочно видеть Леонида у себя в Голливуде. Там уже во-всю велись павильонные съемки, и Леня был нужен Колину как консультант.
Ленечкиному джет-лэгу предстояло усугубиться еще на четыре часа поясного времени. Он теперь летел в Лос-Анджелес.
Ничто так не забавляет российский организм, как хорошая смехопанорама!
Когда Леня как-то томился в Мурманске бездельем, а это было за год до увольнения в запас… Он тогда еще был выведен за штат и сидел на берегу без должности, получая денежное довольствие только в виде оклада «за звездочки»… Скучно сидеть за штатом. Вроде как и не на службе, а каждый день надо являться в штаб дивизии. А там тебя, как бездельника, всегда куда-нибудь да засунут, то начальником патруля, а то и хуже – помощником дежурного по комендатуре…
Но в те дни, когда его не ставили в бесконечные наряды, он, маясь от мучительного безделья, принялся много читать. Именно тогда попалась ему в руки книжонка профессора математики, замахнувшегося на секрет той технологии, что превращает простые несмешные истории в смешные. Та книжка так и называлась – «Технология смеха»…
Оказывается, применяя несколько определенных правил к любому самому безобидному тексту или картинке, можно было превратить текст в анекдот, а картинку – в полную укатайку! Примени к предмету правило несовместимости – и получишь смешной оксюморон… Или примени правило несовместимости несогласованных времен… И сразу твои слушатели или читатели начнут биться в истерике безудержного хохота…
Об этом с грустью думал Леня, когда помощник Колина Эрон показывал ему декорации в павильонах, где снимались сцены их будущего фильма…
– У нас что, разве комедия? Или пародия? – спрашивал Леня своего гида.
– А что? – с невинным видом переспрашивал Эрон.
– А то, что в ресторане, который посещают советские моряки, никогда не висело портретов Ленина и Маркса… Там скорее картины Шишкина висели, типа мишек в сосновом лесу, но никак не Маркс с Энгельсом! И потом, во что у вас одеты офицеры? – продолжал возмущаться Леня, рассматривая пачку фотографий предыдущих кинопроб. – У вас у каждого офицера на кителе значок командира подводной лодки, и у лейтенанта, и у капитана второго ранга, и даже у мичмана. Они у вас все командиры лодок? А серебряную лодочку над академическим значком мог носить только командир, а самое маленькое воинское звание у командира подлодки, если это не ядерный ракетоносец, а дизелюка – кап-лей… Но никак не мичман и не лейтенант!