Искушение ворона
Шрифт:
Пульс Питера участился, на лбу проступил пот. Он почувствовал, что взял след.
– Бинго! – Питер щелкнул пальцами – Кэт, ты гений!.. Что-нибудь еще по этим персонажам есть?
– Вместе – нет, по отдельности – есть немного.
Не считая входа и выхода из «Аквариума», мужчина мелькнул еще два раза, на пешеходном мостике у вокзала и в какой-то забегаловке за кружкой пива. Женщина – чаще. В нашпигованной всяческой электроникой гостинице «Харбор-Корт».
Пятизвездный отель, безусловно, лучший в Балтиморе, роскошный и очень дорогой.
Учительницы из Новой Англии в таких, как правило, не селятся.
А вот международные террористы, выдающие себя за преуспевающих бизнесменов, – те как раз селятся…
В поле зрения камер пути Мустафы Денкташа и мадам Имярек не пересекались. Хотя…
– Кэт, поставь-ка мне еще раз тот кусочек, когда он входит в ресторан…
Камера в роскошном фойе гостиничного ресторана была установлена так, что направляющиеся ужинать гости либо продолжали движение прямо на нее и попадали в главный ресторан, либо поворачивали налево, в небольшой, на восемь столиков, ресторанчик а-ля-карт со средиземноморской кухней.
Мустафа повернул налево.
Спустя тринадцать минут туда же свернула мадам Имярек. Костюм на ней был черный, но опять мешковатый, с широкими брюками.
В фойе она вернулась спустя тридцать девять минут, на три минуты раньше Мустафы. Важная деталь – на ходу она курила сигару. Не тоненькую сигарилку, а именно сигару формата «корона». Не каждый день встречаются женщины, курящие сигары…
Итак, тридцать девять минут. За это время можно успеть много. А уж на то, чтобы сыпануть какого-нибудь яду замедленного действия, достаточно и пары секунд…
Эксгумация и повторная аутопсия! Утром – нанести визит Рею Стюарту…
Впрочем, утро уже настало. Вовсю гудели лифты, развозя утреннюю обслугу. Рабочий день начнется через час двадцать минут…
– Кэт, последняя просьба… Проверь дамочку на соответствие с той фигурой в комбинезоне. Ну, на крыльце Фэрфакса.
– С тебя ужин в «Шовинисте», – устало отозвалась Кэт.
– С шампанским, – подтвердил Питер.
Чудо-машина Кэт тождественности двух образов не подтвердила.
Но и не опровергла.
– Анатомических несоответствий не выявлено, – доложила Кэт. – Так что, может быть, это она. А может быть, и нет…
Глаза у Кэт были красные, под глазами проступили черные круги.
– О’кэй, – сказал Питер. – Теперь дуй домой отсыпаться. Под мою ответственность. От начальства я тебя отмажу…
Не только отмазал, а и договорился, что со следующего дня сотрудник Кэтрин Броган поступает в его полное распоряжение.
В прозекторской Питеру сказали, что Стюарт сегодня выступает в суде и будет после обеда. Не теряя времени даром, Питер отправился в «Харбор-Корт».
Откровенно говоря, он не рассчитывал на какой-то результат от этого визита. Прошло слишком много времени, вряд ли кто вспомнит давнишнюю постоялицу даже по принтерной распечатке ее портрета. На сохранение каких-либо видеозаписей, помимо уже имеющихся в его распоряжении, тоже уповать не приходилось – ФБР конфисковало лишь кассеты от двадцать восьмого и двадцать девятого июня, а все прочие либо отправились в мусорный бак, либо были использованы для записи свежей информации.
Однако ему неожиданно повезло. Пожилой портье вспомнил, что его приятель, шофер гостиничного такси, прошлым летом рассказывал, как вез странную пассажирку, курившую толстую сигару. При резком торможении она нечаянно прожгла сигарой спинку водительского кресла и без звука выложила семьсот долларов на ремонт. Уиллард, так звали шофера, по возвращении в отель тут же отпросился в мастерскую.
По старому диспетчерскому журналу Питер узнал, что произошло это тридцатого июня. Двадцать девятого убили Фэрфакса и Лопса, а труп Денкташа был обнаружен рано утром тридцатого.
Питер помчался в аэропорт, всей душой уповая на то, что в таком серьезном учреждении кассеты видеонаблюдения хранятся дольше, чем в гостинице.
Упования его были не напрасны – в Управление он вернулся, везя на заднем сиденье ворох кассет, взятых под расписку в службе безопасности аэропорта.
Питер испытывал какое-то мистическое благоговение к старому патологоанатому. Так флорентийцы когда-то провожали проходящего мимо Данте Алигьери словами: «Он спускался в ад!». Вот и Питеру иногда казалось, что Реймонд Стюарт наверняка знает, есть ли жизнь после смерти или нет. Повидав столько мертвецов на своем веку, можно было научиться понимать их язык, знаки, которые они показывают нам, находящимся пока по эту сторону экрана.
– Ну что, Рей, как там насчет черного туннеля? Есть свет в конце? – вместо приветствия Питер обычно интересовался возможной перспективой на том свете.
– Свет, конечно, есть, но запашок там специфический, – мрачно ответил Стюарт.
Старик сам уже походил на своих пациентов. Заостренный нос, странное выражение глаз, скупость в движениях, черный юмор.
– Говори, с чем пожаловал, ищейка?
– Да вот… – Питер протянул Стюарту копию свидетельства о смерти Денкташа. – Твоя подпись?
– Ну…
– А не могло такого быть, что ты тут слегка напортачил, старик? Мне не нужно подавать прошение об эксгумации и повторном вскрытии?
– Эксгумация?! После моей экспертизы?! – Стюарт буквально вскипел. – Я покажу тебе, наглый щенок!.. Стой тут, не уходи никуда!..
Старик вырвал бумажку из рук Питера и удалился в свой кабинет, громко хлопнув дверью.
Возвратился он минут через пять и ткнул в нос Питеру заполненный формуляр.
– Читай! Это копия моего отчета! Не знал, что когда-нибудь придется с ее помощью доказывать свою компетентность молодым нахалам вроде тебя!
Питер принялся читать.
– Извини, Рей, твой почерк…
– И латынь, которой, видно, нынче не больно-то обучают… Давай сюда!
Старик с выражением зачитал текст, из которого Питер понял едва ли треть.
Но понял главное: констатировав смерть от множественных разрывов коронарных сосудов, старый эксперт допускал, что разрывы могли быть обусловлены воздействием введенного в организм вещества.
– Какого вещества, Рей?
– Из группы тропинов, Питер. Он делает стенки кровеносных сосудов хрупкими, как…