Искушение
Шрифт:
Довольная хозяюшка провожала нас добрым взглядом.
— Пошли дальше. Теперь не мешало бы чайку испить. — Прохор Петрович указал мне направление, а там разрумяненная красавица с тугой длинной косой, переплетенной атласной лентой, хлопотала у самовара, гостей встречала и потчевала.
— Добро пожаловать к нам. Чаёк поспел. Выбирайте, какой именно пожелаете: с травами или же с ягодами? С медком, а может, с вареньицем?
— Мне, пожалуйста, с травами и с вареньем из черноплодной рябины, — попросила я и положила деньги рядом с самоваром.
— А мне со зверобоем и медком, будьте добры, — попросил Прохор Петрович.
— С большим удовольствием обслужу вас, барин. Какая у вас красавица
— Благодарю, — ответил Федотов, принимая чай.
— Горячий и пахнет чудесно, спасибо. — Прохор Петрович раскраснелся от слов хозяюшки. Он не знал, как реагировать.
Я сделала вид, что не слышала, как она меня назвала.
— Барышня, берите баранки в придачу. Мой вам подарочек.
— Спасибо вам за угощение.
Мы испили ароматный чай и продолжили экскурсию по ярмарке. Не заметили, как вечер спустился на землю. Стало прохладно, но народ и не думал расходиться.
— Софья Гавриловна беспокоиться будет. Мы пропустили обеденную трапезу, и не уверена, что к ужину поспеем.
— Нина Андреевна, вы голодны?
— Ничуточки. Спасибо. Мы славно перекусили.
— Зачем же волноваться? Ваша тётушка осведомлена, куда мы уехали. Она знает, с кем вы. На мой взгляд, для волнений нет причин.
— Наверное, вы правы, но как-то непривычно. Вы знаете, я бы хотела покататься на карусели, как в детстве. Это возможно?
— Для вас всё возможно. Пойдёмте. На ярмарке можно найти абсолютно всё, что душа велит.
— Замечательно.
Наше путешествие продолжалось. Прошли между рядами, вышли к домику, который в народе назывался «Раёк», и в глубине площади я приметила карусели.
— Да вот же они, видите? — спросил Прохор Петрович.
— Вижу-вижу. — Я смотрела и не верила, что вновь оказалась в детстве. На круглой вращающейся платформе надежно прикреплённые сидения напоминали кресла-качалки. Восковые величественные лошадки, гордые лебеди, симпатяги уточки бегали по кругу и веселили народ. У всех животных на шее были повязаны красные банты. Лошади выглядели особенно нарядно, их фигуры взвивались вверх, застывая с поднятыми передними копытами, символизируя быструю езду. Животные мило улыбались посетителям. Навес над каруселью, расписанный цветочным орнаментом, был красиво увенчан бахромой. В центре купола возвышался и задорно кукарекал петух в ярком цветном наряде. Это зрелище являлось последним штрихом в карусельном ансамбле, поэтому так притягивало взгляды посетителей ярмарки. Я не выдержала, ринулась к карусели, вложила в руку владельца деньги, пробежалась по ступенькам и вскочила на платформу.
— Погодите, погодите, не крутите, дайте добежать, — попросила я и мигом подлетела к первому же сидению. Уселась на лошадку, и мы поехали. Прохор Петрович помахал мне рукой. Сторонние наблюдатели рассмеялись нам вдогонку, а я подумала:
«Какое счастье! — Сердце возрадовалось. — Я снова оказалась в детстве».
После этих эмоций чувствовала себя чудесно. Моё настроение взлетело до небес, наслаждалась, крепенько удерживая в руках счастливые мгновения.
— Идём дальше? Не устали? — спросил заботливый Прохор Петрович.
— Нет, что вы, разве здесь можно устать? Конечно, идём дальше. А ведь это благодаря вам я окунулась в праздник и великолепие ярмарки. Всей душой вам признательна.
— Нина Андреевна, дорогая, я всегда рад служить вам.
— Спасибо.
Мой взгляд притянул маленький, сухонький и очень подвижный старичок со смеющимися глазами. Он сидел на детском низеньком табурете и перебирал в своих мешочках зёрна, сушёные травы и пряности. Много загадочного и незнакомого было припрятано в его мешочках. Интерес возрастал, хотелось познать тот мир, который таился в сундучке. В глазах дедушки запрыгали чёртики, когда он увидел меня. Старичок указательным пальцем подозвал к себе и, привораживая, сказал:
— У меня для вас есть кое-что подходящее, — достал из своего сундучка маленький полотняный мешочек и протянул мне. — Вот в эту шкатулку, что держите в руках, положите мой подарочек, закройте крышкой и забудьте. Всему своё время.
— Дедушка, вы говорите загадками. Хоть намекните, что там?
Старичок призадумался и, махнув рукой, приоткрыл тайну:
— Узнаете в день вашей свадьбы, не раньше. Одно предостережение — держите при себе, чтобы постороннему случайному человеку не пришло в голову заглянуть в мешочек раньше вас.
— Спасибо, дедушка, я выполню.
— Ступайте с богом.
Меня отвлекли громкие звуки гармони. Меха раздвинулись, и задорная плясовая музыка ворвалась в гомон ярмарочной толпы. Я повернулась: в центре площади лихо выплясывал мужичок. Он так резво выбрасывал вперёд ноги, приседая, что казалось, они у него на пружинках. Народ веселился от души, забавляя посетителей.
Мне всё здесь нравилось и радовало безмерно. Ярмарка успокоила, внесла в мою душу равновесие и уверенность в том, что всё плохое осталось позади, и то, что суждено мне пройти, преодолею. А главное, она подарила надежду, что жизнь продолжается. Сомнения, изводившие меня так долго, исчезли. Я не задумывалась о причине таких перемен, но мой жизненный тонус стремительно вознёсся вверх, в душе разлилась нега и зазвучали чарующие звуки дивной музыки. Моя душа запела. «Вот так зарождается счастье», — промелькнула мысль в голове и спряталась, чтобы я не прогнала её.
Вывод сам собой напросился, когда спустя годы вспоминала эти дни. Ответ упал в мои руки, и я прозрела: любящий человек тихо, незаметно, не выпячивая своих чувств, дарил мне необыкновенные, незабываемые мгновения, шаг за шагом украшая мою жизнь. Тогда, в свои шестнадцать лет, этого не осознавала.
Маг
Незадолго до закрытия мы, уставшие, но довольные, переполненные впечатлениями, покидали распрекрасную ярмарку. И тут на пути нам встретился странноватый человек. Низкорослый, коренастый, довольно упитанный. Особенно привлекло внимание его лицо азиатского типа: маленькие, вытянутые, как щёлки, глаза утонули на фоне широких выпуклых скул, узкого лба, приплюснутого носа и растянутого почти до ушей рта. Он смотрел на меня и смеялся. Распознать смысл его мыслей не представлялось возможным. Немногим позже я поняла, что моё первое впечатление о нём оказалось ложным, в том числе видимость улыбки. Его глаза оставались сосредоточенными и серьёзными всегда. Он всматривался в бесконечный поток людей, словно искал кого-то, изучая лица прохожих. Зачем ему это понадобилось, тогда не знала. Спрашивать у незнакомого человека — не в моих правилах. Мы с Федотовым уже миновали странника, и я неожиданно для себя заметила, что за собой он волок небольшую повозку. Что было в ней, меня не интересовало, тогда моё сознание занимали другие мысли.
Позднее я узнаю, что действительно на ярмарку он приехал с одной лишь целью — найти нужного человека, а именно меня. Это явилось потрясением.
Мы упорно пробивались к воротам.
Как вдруг ближе к выходу меня кто-то окликнул.
— Сударыня! — Я удивлённо посмотрела на Прохора Петровича, он на меня.
— Сударыня, простите, я вас зову, — услышали мы вновь. Человек, который обратился ко мне, говорил с выраженным акцентом. Мы, не договариваясь с Федотовым, оглянулись. И что я увидела. Незнакомца как подменили. Куда исчезла его серьёзность и настороженность во взгляде, сосредоточенность — ничего не осталось. Его облик претерпел значительные изменения. Он открыто улыбался мне.