Искушение
Шрифт:
Слова мага вызвали оторопь, я опешила от услышанного, не проронив ни звука. Прохор Петрович надолго задумался. Меня вернул к беседе голос мага:
— Удаляюсь с лёгким сердцем. То, что мне было предписано, выполнил. Желаю здравствовать и ловить на ходу радостные посылы провидения. — После этих слов маг развернулся и ушёл. Мы остались оглушённые, ошеломлённые, в полной растерянности и неведении, не понимая, как такое возможно? И как дальше жить.
Испуг — Вася в опасности
В последнее время мне плохо спалось. Накопились переживания, вызванные чередой событий. Днём я отвлекалась по разному поводу, однако ночами мозг начинал усердно
У входной двери зазвонил колокольчик, и я услышала чужой голос.
— К Софье Гавриловне, наверное, кто-то приехал.
Вдруг какое-то беспокойство поднялось в душе.
— Кто бы это мог быть с утра пораньше? — Не успела я найти ответ на вопрос, постучали в дверь. Я повернулась, в комнату вошла тётушка в растрёпанных чувствах.
— Что с вами, Софья Гавриловна, голубушка? — В её взгляде поселился испуг, губы дрожали, в глазах стояли слёзы, крупные, как две горошины.
— Да что случилось? — Я подбежала к ней. — Присядьте, пожалуйста. — Тётушка посмотрела на меня так, словно настал её смертный час. — Умоляю вас, говорите, не молчите, — взмолилась я.
— Там… Вася… его убьют… моя вина. — Софья Гавриловна зарыдала.
— Ничего не понимаю. Даша, — позвала я служанку. Она тотчас прибежала.
— Слушаю вас, барышня. Завтрак подавать?
— Даша, ты можешь мне сказать, что случилось? Кто приезжал?
— А, вот вы о чём. Так это… Приезжал господин, я его первый раз видела. Сказал Софье Гавриловне, что якобы Василий с его сынком на дуэли дерутся. Кричал, плакал, просил пощадить его сына. Умолял о помощи и уехал. Барыня чуть в обморок не упала, успели подхватить — я да Кузьма-плотник. Дала воды и помогла ей подняться к вам.
— Спасибо, ты свободна. — Служанка убежала. — Вася в опасности. — Тётушка качнула головой. — Вы знаете, где они дерутся?
— Да.
— Быстренько собираемся и едем. Вы слышите меня? Все разговоры потом. Нельзя терять ни минуты. Вы ведь любите Васеньку, говорите, что он как две капельки похож на папеньку. Соберитесь с силами, пожалуйста, вы можете! — Пройдут годы, вспоминая эти мгновения, удивлюсь, где нашла столько душевных сил и самообладания, чтобы не впасть в истерику, а собраться и отправиться спасать брата. Но нам не пришлось никуда ехать. Выйдя из дома, мы увидели подъезжающую карету, в ней сидел Вася, он был мрачнее чёрной тучи. По его состоянию я догадалась — брат совершил поступок, противоречащий его правилам. К этому его вынудили обстоятельства. Но тогда я еще не знала, какой незнакомой для меня стороной откроется офицер, княжич — Василий Ларский.
Я бросилась к нему.
— Василёк, как же так? Ты хочешь оставить меня круглой сиротой? Тебе мало того, что родители и Антонина погибли? — корила я брата. — У тебя нет права на риск. Ты должен, нет, обязан жить ради меня! — Вася вышел из кареты, я прижалась к нему, и мы вместе заплакали.
— Пойдёмте в дом, — позвала нас тётушка. — Не следует посторонним видеть вас заплаканными. Ваши чувства касаются семейных дел. Люди истолкуют неверно и будут осуждать.
Мы послушно поднялись в дом. Настроение у всех было траурное.
Дуэль
За чаем Вася поделился, как дело было. Мы ничего не знали, брат предусмотрительно скрыл от нас дату поединка.
— Ну вот, мы и это пережили, — подвела черту княгиня.
— Сами понимаете, после той выходки Вельского я не мог оставить его поступок безнаказанным. Между нами состоялся очень резкий и неприятный разговор на повышенных тонах. Вельский оказался хуже, чем я о нём думал. Он не считал себя виновным, обязанным принести извинения. Дерзил, говорил, что моя сестра останется старой девой, перед которой закроются все двери. Убеждал, что её никто замуж не возьмёт. Смеялся над Ниной, говоря, что у неё запоздалое развитие.
— Ах, наглец! — не выдержала княгиня.
— Представьте, набрался нахальства и утверждал, что Ниночка бесчувственная маменькина дочка. — Вася, рассказывая, не смотрел на меня. Он знал, что измышления Вельского заденут за живое, ибо они не соответствовали истине и их слушать противно. Но, как я поняла позднее, таким образом он хотел преподать мне суровый урок, чтобы я никогда и ни с кем без его сопровождения либо присутствия тётушки не выходила из дому. С другой стороны, ему было невыносимо горько и стыдно осознавать, что у него в друзья затесался глубоко непорядочный человек — прохвост и развратник.
— Василий, тебе и говорить с ним не следовало. Я его порядком отчитала. Видел, как у него щёки горели и дрожали? Лучше бы ты отправил донесение в штаб армии, чтобы там приняли меры. Разве так поступает офицер русской армии? Ему не место среди наших доблестных защитников, он порочит звание офицера.
— Софья Гавриловна, дорогая, в любом случае о его позорном поступке будет знать весь полк. Ему грозит отчисление.
— И правильно. Поделом.
— Он запятнал честь офицерского мундира. И этот факт стал очевидным всем, кто присутствовал на дуэли. В секунданты пришлось взять сослуживцев. Они всё видели. Сами понимаете, хранить в тайне не будут.
— Так ты не убил его?! — Тётушка в изумлении застыла с открытым ртом.
— Нет.
— Простил?!
— Как можно? Нет, конечно.
— Василий, ты, наконец, расскажешь нам всю правду? — У Софьи Гавриловны лопалось терпение.
— В тот самый момент, когда секунданты скомандовали: «Сходитесь», мы услышали душераздирающий крик. Пришлось опустить револьверы. К нам, утопая в сугробах, пробиралась мать Вельского. Её трудно было узнать. Волосы побелели, лицо покрылось серым налётом. Глаза передавали ужас.
— Маменька, зачем вы здесь? — сухо спросил Вельский.
До какой же степени нужно очерстветь, потерять лицо, зарыть в отстойнике душу, чтобы по отношению к матери проявлять чёрствость, холодность и полное безразличие к её страданиям?
Я слушала и не могла поверить.
— Он, конечно же, ввёл родителей в курс дела в надежде на то, что они в очередной раз его выручат. Мать металась в поисках выхода, ничего лучше не придумав, как приехать к месту дуэли. Бедная женщина с трудом добралась до меня, споткнулась и упала.