Искусство и кофе
Шрифт:
— Да? — сдержанно удивилась я. — И почему вы так решили, мистер Маноле?
Нахальный тон Лайзо, судившего с такой уверенностью, с такой небрежностью о смелой и решительной леди, ведущей дела не хуже мужчин, меня порядком разозлил — уж его-то нельзя было оправдать необходимостью для расследования.
— Чутье, леди Виржиния, — сказал он просто.
— Видимо, лжец лжеца видит издалека, — не удержалась я от укола. Но Лайзо ответил без улыбки — и без малейших признаков обиды:
— Именно так, леди. Именно так.
Эллис заявился в кофейню
Впрочем, Эллису сейчас явно было не сохранения секретности.
— Скажите мне что-нибудь хорошее, Виржиния, — жалобным голосом попросил он, пряча лицо в сложенных на столе руках. Поношенный серый пиджак встопорщился на спине горбом. — Вот просто похвалите меня. Я себя никогда не чувствовал дураком так долго и так полно, как в последние дни.
— Судя по вашему виду, вы еще мало спали, ничего не ели и ни разу не мылись, — вздохнула я, присаживаясь напротив. — Не знаю, сумею ли я польстить вашему эго, но желудку, надеюсь, угожу… А вот и ужин.
— Мой? — недоверчиво спросил Эллис, отлипая от стола, в который, кажется, уже врос.
— Ваш, ваш. Чей же еще, — я с трудом сдержала улыбку. — Памятуя о том, что у меня взял привычку гостить вечно голодный детектив, я теперь отсылаю в кофейню из своего дома одну порцию ужина каждый вечер.
Глаза у Эллиса были такие несчастные, что даже суровая обычно Мэдди прониклась к нему сочувствием. Переставив с подноса на стол тарелки полноценным обедом — копченая баранина в чесночном соусе, печеный картофель, салат из маринованных овощей и горячий паштет — она наклонилась к детективу и робко погладила его ладошкой по голове, как ребенка.
— Мадлен, это вы? — вяло откликнулся Эллис, скосив глаза на смущенно замершую девушку. — Вот ведь докатился, меня уже женщины и дети жалеют. Причем одновременно и в едином лице.
Мэдди залилась румянцем до самых ушей и быстро отступила на шаг назад. Потом насупилась, перехватила поднос в одну руку, шлепнула Эллиса полотенцем по затылку и, гордо развернувшись, зацокала каблуками на кухню.
— Нет, — грустно констатировал детектив. — Женщины и дети меня не жалеют. Это, наверное, мне сначала показалось.
— Вы упорно напрашиваетесь на комплименты, — тут я уже не сумела удержаться и все-таки улыбнулась.
— Просто шучу. Видимо, без особого успеха, — вздохнул Эллис и, скептически оглядев тарелку с бараниной и картофелем, подвинул ее к себе поближе. — Вы лучше расскажите мне, как идет опрос свидетелей. Лайзо, паршивец, всячески намекает, что вы узнали нечто потрясающее… Намеки-намеки, а о деталях — ни слова. Чем вы его так подкупили, что он теперь даже со мной многозначительно отмалчивается? — судя по интонации, это был вопрос риторический. — Так что вы докладывайте о ходе следствия, пожалуй, а я пока исследую содержимое своей тарелки. Тоже, знаете ли, замечательное дело.
То ли пустой желудок был тому виной, то ли мрачно-сосредоточенное настроение, но Эллис не задал мне ни одного вопроса по ходу рассказа. Даже не перебил ни разу, вопреки обыкновению. Но слушал внимательно. На середине рассказа он и вовсе потерял интерес к баранине и, подперев рукою подбородок, уставился на меня в упор.
Я сбилась и не сразу сумела собраться с мыслями.
— …А потом мы распрощались, условившись о встрече. Остаток дня я была занята, а сегодня пришли вы. Вот, собственно, и все, — подвела я итог через добрых два часа и потянулась к чашке с остывшим чаем — немного промочить горло. К концу рассказа у меня даже голос немного охрип.
Эллис, впрочем, выглядел весьма довольным результатом.
— Прекрасно, — произнес детектив после небольшой паузы. — Что ж, это вполне ложится на мою информацию. Жаль, что я сейчас занят двумя делами сразу, причем одно из них личное и не терпит отлагательств… Ваш рассказ, Виржиния, во многом подтверждает мои догадки, но кое-что для меня оказалось неожиданностью. И весьма заинтересовало, не скрою… Речь идет о родстве между Эстер Бонне и Джулией Дюмон. Я знал, что одна из дочерей Нингена держит в Лютье небольшую школу живописи, где и преподает сама, только и всего. О том, что у нее есть сестра в Аксонии, да еще не кто иная, как мисс Дюмон, я не подозревал.
В голове у меня словно встал на место кусочек головоломки.
— Погодите. Но ведь Джулия Дюмон говорила, что эта Эстер Бонне — женщина необщительная, склонная к пустым подозрениям, затворница. Как это может сочетаться с преподаванием?
— Да никак, — цинично улыбнулся Эллис, становясь сразу похожим на злого лиса из сказок. — Лайзо прав, она лжет. Вопрос — только ли насчет своей родственницы?
— И зачем лжет, — глубокомысленно добавила я, но Эллис только отмахнулся:
— Тут-то как раз версия сразу появилась. Мисс Дюмон не хочет, чтобы кто-то прочитал письма Нингена, особенно последние. Возможно, там есть упоминание об «Островитянке у каноэ». Или наоборот, нет, — загадочно заключил он.
И замолчал.
Я ждала закономерного продолжения, но детектив только смотрел на меня многозначительно и тихонько поскребывал вилкой по тарелке.
Шкриб-шкриб. Шкриб-шкриб. Шкри-и-иб.
«Это фарфор, ручная роспись, и один комплект стоит хайрейн», — вертелось на языке. Однако я не стала язвить и просто спросила то, чего ждал Эллис:
— Что вы имеете в виду?
Эллис вальяжно откинулся на спинку, излучая довольство. Видимо, ему и впрямь в последние дни частенько приходилось чувствовать себя дураком, вот он теперь и отыгрывался на мне, изображая всеведущего детектива пред лицом наивной леди… Что ж, это можно было только перетерпеть.