Искусство наступать на швабру
Шрифт:
— Что за предложение? — заинтересовался Гераклов.
— Понимаете ли, мы находимся в патовом каком-то положении: должны стоять тут на якоре и ждать, пока они там или перекопают весь остров, или подъедят все свои припасы.
— Ну почему же? Я тут предлагал господину Грымзину взять остров штурмом, но он что-то не очень…
— Правильно, зачем устраивать побоище? — подхватил радист. — A я предлагаю другой вариант: направить меня к Серебрякову кем-то вроде парламентария. Я мог бы попробовать с ними о чем-то договориться,
— A если они вас задержат, возьмут в заложники?
— Ни в коем разе. Любого другого — да, но только не меня. Во-первых, меня-то они считают за своего, а во-вторых, я им нужен здесь, при радиостанции.
Гераклов на минутку задумался.
— Ну ладно, — решился он. — Кто не рискует, тот не пьет «Сангрию».
Через пол часа все обитатели яхты уже провожали Oтрадина на остров, как считали многие — на верную погибель. Когда шлюпка достигла берега, радиста встретил сам Иван Петрович Серебряков — он нес сторожевую вахту, пока его компаньоны разрабатывали следующую точку на «липовой» карте.
— A, товарищ Oтрадин, какими судьбами! — обрадовался кок.
— Товарррищ, вперрред! — крикнул Гриша у него на плече.
— Да вот, приехал поглядеть, как вы добываете мой миллион, — усмехнулся радист. — A если серьезно, то прибыл сообщить, что текст передан в эфир соответственно указаниям и что я готов к дальнейшему сотрудничеству.
— Жаль, подробного отчета не подготовил, — вздохнул кок. — Ну, передай, что у нас все в порядке и что я желаю победы товарищу Зюпилову. Хотя он и слизняк… Слушай, а как это они тебя отпустили?
— Они меня сюда послали, — не без важности ответил радист. — Так что официально я выполняю роль дипломата, или, если хотите, посредника.
— A, ну ясно. Так чего же они хотят?
— Ну, вы не обижайтесь, Иван Петрович, но первым делом я уполномочен предложить вам раскаяться в содеянном и сдаться законным властям, уповая на их гуманность и милосердие. Только, как я понимаю, ответ будет отрицательным.
— Правильно понимаете, — благодушно ответил Иван Петрович. — И что еще им нужно?
— Не только им, но и мне тоже. Мы все, кроме разве что адмирала, люди сухопутные, а целую неделю на волнах — эдак можно и морскую болезнь подцепить… Вот, нельзя ли нам хотя бы иногда высаживаться на берег?
— Если кто попытается приблизиться к острову — тут же открываем огонь на поражение! — резко ответил Серебряков. — Так и передайте. Впрочем, — вновь чуть смягчился кок, — там, с северо-восточной стороны, есть два небольших островка, вот по ним и гуляйте на здоровье, мы никаких препон чинить не будем. И еще — скажи Гераклову, что если он хоть раз покусится на наше знамя, то пускай пеняет на себя!
— Передам с удовольствием, — сказал Oтрадин. — A у вас-то как дела?
— Вообще-то, между нами,
— По карррточкам! Пррродналог! — закаркал ворон.
— A я как раз прихватил кое-что! — вспомнил радист и поднял со дна шлюпки несколько палок сервелада.
— O, за это спасибо! — обрадовался кок. — Ну, до встречи.
— До скорой, — ответил Oтрадин, садясь в шлюпку. — Передавайте привет Степановне. Скажите, что я ее люблю, несмотря ни на что.
— Андрррюша, вперрред, на барррикады! — таким напутствием проводил радиста ворон Гриша.
— Ну что ж, придется ждать, — вздохнул Гераклов, когда Oтрадин сообщил ему, Грымзину и Cерапионычу о результатах своей дипломатической миссии.
— Думаю, что ждать придется недолго, — ухмыльнулся банкир. — Съестного там не слишком-то много, так что очень скоро они пойдут на попятный.
— Если не придумают чего-то еще, — сказал доктор. — Хорошо, хоть можно будет немного прогуляться по суше. A то я уж давно не чувствовал твердой земли под ногами.
После долгих дебатов было решено, что самостоятельно пользоваться лодкой для путешествия на малые острова Кисломорского архипелага разрешается Грымзину, Гераклову, Cерапионычу, адмиралу и Егору, а остальным, то есть находящимся под подозрением Ибикусову, Веронике и Отрадину — только в сопровождении кого-то из первой группы. Кроме того, с Гераклова была взята торжественная клятва, что он больше не будет проявлять самодеятельность и совершать ночные набеги на остров.
Первым опробовать пути к малым островам вызвался адмирал Рябинин. Взяв с собой в шлюпку свою любимую скрипку и немного еды, адмирал поплыл в обход главного острова. И когда шлюпка обогнула сначала южное, а потом восточное побережие, впереди показался небольшой поросший кустарником островок вытянутой формы, отделенный от острова Грымзина довольно широким, метров сто пятьдесят, проливом. Обогнув островок с севера, адмирал обнаружил еще один — совсем маленький, почти круглой формы, диаметром не больше ста метров, но заросший почти до воды густым еловым лесом. Именно к этому островку адмирал и причалил свой утлый челнок.
C видом Колумба, впервые ступающего на землю Америки, Евтихий Федорович сошел на берег.
— Какое тихое место! — вздохнул адмирал. — Пожить бы здесь, подальше от всей этой суеты, от дрязг, интриг, политики… — Евтихий Федорович снял китель, аккуратно постелил его на травку и присел, прислонившись к елке. Потом осторожно раскрыл футляр, вытащил скрипку и заиграл очень грустную мелодию, в которой слушатель, окажись он на этом забытом клочке суши, с трудом угадал бы песню Александры Пахмутовой «Надежда».