Искусство обольщения
Шрифт:
Увидев, что Нина полулежит на диване, подошел и сел перед ней на корточки, – ау! – он помахал ладонью перед ее лицом.
Она смотрела сквозь него безо всякого выражения.
– Да ладно тебе, – пытаясь поймать ее взгляд, сказал он, – ну прости, я погорячился. Ты сама виновата, нечего было орать на меня.
Она молчала. «Какой-то чужой человек…, как странно, это ведь мой муж, а мне кажется, что я вообще в первый раз его вижу».
– Ну, скажи что-нибудь, – он осторожно дотронулся до ее щеки.
– Не трогай, – сказала она каким-то сиплым басом.
– Ладно-ладно, – испуганно согласился он.
Она
Он заговорил, пытался что-то объяснить, говорил горячо и долго. Она не слушала его. Просто сидела и молчала. Он опять начал повышать голос, желая, видимо, получить хоть какую-то реакцию на свои слова.
– Я хочу встать, – вдруг заявила Нина, без всякой связи с его длинной речью. Встала, тяжело опершись на его поспешно протянутую руку, и шатаясь, пошла в ванную. Он увидел, что по ее ногам струится кровь.
Дальше была Скорая помощь, больница, какие-то манипуляции в операционной, белая палата.
Беременность сохранить не удалось. Она осталась к этому безучастна.
Петр приходил каждый день, ежедневно приносил розы, вставал на колени у ее кровати, по-собачьи заглядывал в глаза, бормоча слова покаяния, хватал за руки, прижимал к груди, как ребенок прижимает тряпичную куклу. Нина не сопротивлялась и никак не реагировала. Лежала себе и смотрела в потолок. Публичное посыпание головы пеплом и ведерные букеты не вызывали никаких эмоций. Она ощущала себя камушком на дне океана, куда сквозь голубую водную бескрайность с трудом пробиваются солнечные лучи, а зачем камню солнце?
Соседки по палате жаждали подробностей, но Нина молчала, не отвечая ни на единый вопрос.
– Ты спокойно можешь его засадить, напиши заявление в милицию, – советовали ей, так как всем вокруг было абсолютно ясно, что именно произошло между ней и ее мужем.
«Как в мыльной опере…, – вяло думала Нина, – и чего им всем от меня надо?».
Сразу после выхода из больницы Нина позвонила отцу и попросила его срочно приехать. Отец немедленно примчался.
– Я больше не буду жить с этим человеком, папа, – твердо сказала она, – помоги мне, я уезжаю.
В тот же день она улетела из Москвы. Отец остался для выяснения обстоятельств.
Вернулся через несколько дней, постаревший и сердитый.
– Разводись, – только и сказал он.
Оказывается, ее любимый супруг уже давно не занимался никаким серьезным бизнесом, он вообще ничем не занимался, потому что плотно сидел на автоматах и рулетке. Свой салон промотал, удивительно, что не спустил украшения жены в первую очередь! Как она могла не замечать странностей в его поведении!
Что происходило до развода, Нина плохо понимала. Срочно прилетела мама из Чехии, через какое-то время появился Петр, они ходили в ЗАГС, писали заявление, отвечали на какие-то вопросы, в доме толпились родственники, тетя Мила и мама то ругались, то плакали, обнявшись на диване, и все, то ругались, то плакали, происходящее мелькало перед глазами, как при ускоренной перемотке пленки.
Их развели, не дожидаясь положенного срока. Для этого отцу Нины пришлось задействовать некоторые свои связи.
После развода Нина ожила. С ней вдруг началась дикая истерика, и она проплакала целую неделю, не подпуская к себе ни родителей, ни брата, ни подруг.
Нина открыла глаза, встала, подошла к окну. На улице всеми красками переливалась яркая южная весна. Глянула в зеркало, придирчиво посмотрела на отражение.
«Ну и вид, – подумала она, – да на кого же я похожа?»
Покинула свою комнату, прошлась по дому, заглянула в гостиную. Отец, надев очки, читал газету и пил кофе.
– Пап, – сказала она, – давай начнем оформлять мои документы, – я еду в Чехию.
***
В Праге Нину встретила мама.
– Кошечка моя, девочка моя, – мама обнимала и целовала ее без конца.
Им еще предстояло добираться до Пльзени, но решили немного погулять по столице. Оставив багаж на вокзале, двинулись в сторону Вацлавской площади.
Несмотря на ранний час, улицы не пустовали: люди в синих комбинезонах и касках сосредоточенно орудовали мастерками, молотками и бог знает еще какими инструментами, с подножки подъехавшей машины спрыгнули оранжевые парни и с грохотом занялись мусорными баками. Мостовая с песчаными проплешинами тоже ремонтировалась. Кучи идеально обтесанных кубиков громоздились на каждом шагу, между ними лавировали прохожие, спешащие, видимо, на работу. В освещенных окнах полуподвальных этажей мелькали люди в белой униформе, занятые приготовлением еды. У дверей открывающихся кафе выставляли рекламные щиты, с оглушительным лязгом поднимали жалюзи, освежали окна, мыли, взбивая пену, абсолютно чистый тротуар. Казалось, что все жители города вышли на улицу, постепенно занимая свои места, словно недостающие звенья в цепочке. Там и сям на пути возникали деревянные и сетчатые заборы, ограждавшие опасные места, где велись ремонтные работы, дабы уберечь пешеходов от неприятностей.
Нина чувствовала себя, как рыба в воде: ведь у них летом в городе народу клубилось не меньше, только с той разницей, что толпу создавали не работающие, а отдыхающие.
Вышли к Музеуму на Вацлавскую площадь. Осмотрели знаменитый памятник Карлу IV, долго выбирали ракурс для фотографии. Вернее, пытались улучить момент, чтобы поменьше людей попало в кадр. Но это оказалось пустой затеей: любимого всеми чехами и туристами короля невозможно застать в одиночестве независимо от погоды и времени суток.
Отправились вниз по площади, любуясь витринами.
Марина всего пару раз приезжала в Прагу, поэтому опасалась заблудиться в переплетении узких улиц. Но им без усилий удалось найти Старомесскую площадь, где они смешались с толпой, ожидающей боя курантов.
Пестрящие разноцветьем товаров ряды осматривали с большим интересом, чем городские красоты.
– Может, стоит заняться торговлей сувенирами? – предложила Нина.
– Это хороший бизнес, но сюда же не пробьешься, да и аренда наверняка заоблачная.
Мама с дочкой гуляли по незаметно заполнившимся народом улицам, пока не проголодались. Пройти мимо гостеприимно распахнутых дверей маленьких сувенирных магазинчиков не получалось, они не пропустили ни одного. Поэтому к Карлову мосту вышли в самый разгар наплыва туристов, пробираться пришлось ввинчиваясь между людьми, ежеминутно уворачиваясь и извиняясь. Рассмотреть знаменитую достопримечательность и разобраться, что тут продают, было непросто, но в общих чертах стало понятно: в основном картины с видами Праги и украшения.