Искусство творения
Шрифт:
Много передумал и перемечтал Филиппов в долгие зимние ночи второго года Отечественной войны. Близилась весна, предстояли первые эксперименты, а он все еще размышлял и сомневался. Фантазии осаждали ночами аспиранта, и только свет дня немного его отрезвлял.
Первый раз в своей жизни Филиппов был так полон сомнений и тревог. Чего ему желать? Удачи или провала? Что считать поражением и успехом при обстоятельствах подобного рода?
Осень рассеяла опасения аспиранта: с гектара были выкопаны двадцать шесть центнеров превосходных корней. Они обошлись в сто семь трудодней вместо двухсот при машинном посеве. Излишнее время, потраченное на ручную посадку, окупилось экономией труда на прополке.
В течение зимы, вплоть до начала весны, Горки были местом паломничества. Сюда стекались колхозники
И все-таки с катышками не все было покончено. Известна особенность Лысенко вновь и вновь возвращаться к оставленным планам, чтобы их возродить. Так случилось и на этот раз. Ученый вдруг заявил аспиранту:
— Катышки не будем бросать: они могут нам пригодиться.
Странное заявление, неожиданное! И это после того, как «глиняное драже» оказалось ни на что не годным.
Лысенко поспешил его разуверить:
— Не совсем так… На полусухой почве они могут сыграть свою роль.
— То есть как? — любопытствовал аспирант.
Объяснения ученого сводились к тому, что семена кок-сагыза, приспособленные природой размножаться с помощью ветра, содержат крайне ничтожный питательный запас. Нельзя быть легким и сытым одновременно. Виды, которые имели более крупные заряды питания, уступили свое место менее сытым, способным на своей летучке одолевать большие пространства. Отсюда требования семечка — не заделывать его глубоко, учесть его неспособность долго обходиться собственным кормом… «Не бросайте меня в слишком взрыхленную почву, — просит семечко нас, — она быстро просыхает. Дайте мне твердый грунт, способный кормить и проводить влагу…» Теперь вообразите, что мы наши катышки намного увеличили, сделали их стаканчиками. Дали им перегной и влагу, — одним словом, все. На этих катышках мы высеваем семена кок-сагыза и высаживаем их в почву уже с ростками. Этой рассаде ничего на свете не страшно: ни глубина борозды, ни сухость земли, ни ограниченность запасов у зернышка. У него и влаги и питания на первое время достаточно, а остальное — забота природы.
Эти мысли взбудоражили Филиппова, подняли бурю новых планов и идей. Стаканчики явились его мысленному взору, как восьмое чудо света. Удобренные навозом, обогащенные водой, они как бы становились биологическим дополнением бедного питания семечка. Точно так же поступают микробиологи, когда хотят вырастить колонию микробов. Они создают им искусственную среду, сытую, удобную, соответствующую их природным потребностям.
Филиппов принимается механизировать процесс производства стаканчиков. Их понадобятся миллионы в каждом колхозе, где нет ни станков, ни моторов. Способ изготовления должен быть прост, орудие производства доступно.
Среди хлама в сарае аспирант находит брошенную кем-то мясорубку. Он удаляет из нее нож и дырчатую сетку, заполняет машину смесью из почвы и удобрения и приспосабливает ее к динамомотору. В «аппарат» непрерывно поступает материал, а наружу выходит цилиндрическая лента «колбасы». Ее можно резать на небольшие отрезки — стаканчики. Филиппов высевает на их поверхности семечки и с появлением всходов высаживает в почву эту рассаду. Через несколько дней корешки пройдут через стаканчики насквозь и доберутся до влажной земли. Никакие сорняки их тогда не обгонят и не заглушат.
Лысенко по-своему оценил механику Филиппова.
— Где же колхозники возьмут столько мясорубок? Берегитесь, они потребуют их у вас!
Аспирант разработал другую методику образования рассады. Она напоминала изготовление слоеного пирога. Толстый слой почвы выстилался перегноем и снова накрывался землей. Высеяв всю поверхность «пирога», экспериментатор рассекал его на кусочки и высаживал по частям.
Это было зимой, а весной уже колхозники у себя на участках проверяли идею Лысенко. Урожай подтвердил расчеты ученого и его неутомимого ученика.
О тянь-шаньском одуванчике узнала вся страна. Славу о нем разносили вести об опытах в Ленинских Горках, и еще заботился об этом неутомимый Колесник — искатель семян пирамидального тополя.
Успехи учителя вдохновили его: он засеял под Киевом семена кок-сагыза. Собрать урожай ему не привелось. Украину захватили немцы. Тогда он с энергией, присущей ему одному, устремился на
Сколько сил и настойчивости у этого человека! Он — всюду, где есть хоть малейшая возможность найти себе сторонников и друзей. Его призывы звучат на совещаниях и съездах — везде, где собираются члены колхозов, агрономы и специалисты по техническим культурам. Всякий, кому дороги интересы страны, кто считает себя патриотом, должен насаждать кок-сагыз. Тот, кто не знает, как важен каучук, пусть запомнит следующие факты: нельзя построить самолет без полутонны резины, танк требует его в два раза больше, а военный корабль — шестьдесят восемь тонн. Женщины, которым дорога жизнь мужа, должны разводить кок-сагыз. Пусть каждая подарит двадцати танкам скаты или снабдит каучуком хоть один понтон.
— Я мечтаю о том времени, — говорил он крестьянам, — когда вы, наконец, будете нас зазывать, а не прятаться от каучуковода. И еще я желал бы, чтобы не мы у кого-то обучались добывать каучук, а из-за границы к нам приезжали учиться..
Страстные речи дошли до чутких сердец, и на приусадебных участках зазеленел кок-сагыз. Для начала это были небольшие посевы на десяти квадратных метрах земли. На них изучали новую культуру и готовили подарок воюющей стране.
В городе Юрьев-Польском разведением одуванчика увлеклись неожиданно все. Персонал больниц засевал каучуконосом больничные дворы; рабочие и служащие, учреждения и школы предоставили гостю свои крошечные отрезки земли. Дети города и района оповестили Москву, что они отдают кок-сагызу свои пришкольные участки. Одуванчик занял двор районного исполкома и дворик партийного комитета. Он проник во все улицы и переулки, разместился на подоконниках рядом с геранью. Город стал сплошным экспериментальным участком. Потомственные рабочие, чьи руки никогда не прикасались к земле, школьники, ремесленники и инвалиды войны — все стали возделывать кок-сагыз.
Колесник затеял широкий эксперимент: вовлечь в круг своих планов жителей города и окружающих сел, воспламенить одних примером других. Он водит по дворам и приусадебным участкам председателей колхозов, сельских учителей, крестьян и фабричных рабочих, подогревая настроение хозяев, чьи посевы ему служат примером, и умножая число своих новых друзей. Сильнее всяких доводов действовало зрелище дворов исполкома и партийного комитета, покрытых цветами одуванчика.
Успех превзошел ожидания: лишь в одном Юрьев-Польском районе пять тысяч хозяйств посеяли кок-сагыз на своих огородах. Три тысячи семей горожан внесли в фонд обороны свой первый урожай корешков. Таково было начало. Колесник на этом не успокоился. Глашатай и приверженец тянь-шаньского корня, он продолжает носиться из края в край, призывая словом и делом насаждать «оборонную культуру». Он печатает об этом материалы в газетах и добивается от редакций решительных статей. Его усердие и старания поразительны. В земельном отделе возникает вдруг витрина с образцами корней и подробным описанием того, сколько бот и калош получили счастливцы, взрастившие это добро. В исполкоме обосновывается выставка достижений каучуководов, побывавшая уже во многих местах. Колесник организует областные совещания, всесоюзные и районные соревнования, — вся страна должна жить мыслями о кок-сагызе.
С одинаковой страстью он ведет пропаганду в селах, колхозах и в самой Москве. Только что отзвучала его горячая речь в кабинете начальника снабжения резиновой промышленности. Он требовал отпустить ему резиновых галош для поощрения плеяды звеньевых и бригадиров колхоза. Ему обещали. Прошло несколько минут, и Колесник сидит уже на важном совещании. Тут собрались заместители народных комиссаров, начальники отделов решать вопросы, далекие от проблем кок-сагыза. Никто Колесника сюда не приглашал, присутствие его тут не вызвано никакой необходимостью. Но это нисколько не смущает его. Он давно искал случая увидеть этих людей в одном месте, встретиться с ними за общим столом. В известный момент на столе заседания появятся связка корней, статьи, семена и диаграммы. Высоко взовьется его смелая, решительная речь, убедительно зазвучат горячие призывы. Пройдет полчаса, никто не шелохнется, все будут слушать чудесную повесть о кок-сагызе, рожденном в горах Тянь-Шаня, чтобы жить и цвести в Советской стране.