Искусство управления государством.
Шрифт:
Мой уход с поста главы правительства открывал возможности для благополучного и более быстрого продвижения в направлении федерализма. Так оно и случилось. При моем преемнике, который очень надеялся на то, что Великобритания сможет занять место в сердце Европы)), в феврале 1992 года был подписан Маастрихтский договор. Хотя он и закреплял право Великобритании отказаться от единой валюты, его подписание открывало дорогу для реализации этого сомнительного предприятия в других областях. Договор ввел понятие европейского гражданства)) и единую политику в сфере обороны, которая со временем может привести к созданию общей системы обороны)). Помимо этого был учрежден так называемый комитет регионов)), представлявший собой не что иное, как еще одну попытку подорвать суверенитет национальных государств снизу. Отказ же Великобритании от социального
Как видно, отношение Великобритании к европейскому проекту существенно менялось в зависимости от политики правительства и личности премьер-министра. Вместе с тем европейская проблема всегда будет, да и должна быть, предметом споров, в которых основные политические партии предлагают разные подходы. Когда я окидываю взглядом десятилетия, прошедшие с момента вступления Великобритании в ЕЭС в 1973 году, меня поражает та общность, которая была у всех британских правительств, включая и мое собственное. Значение ее, пожалуй, тем больше, чем очевиднее различия.
Возможно, это прозвучит банально, но мы действительно делали все от нас зависящее, чтобы отстоять в Европе британские национальные интересы, хотя и смотрели на них под разными углами. И все же, если кто-то из нас чего-то и добивался, то не более чем частичного изменения невыгодных условий нашего членства.
В 1972 году Тед Хит пошел на ограничение вылова рыбы, принял потрясающе расточительную ЕСХП и согласился на чрезмерно высокие финансовые взносы ради более существенных экономических выгод. Но рыбку из пруда вытащить так и не удалось, зато труда пришлось вложить предостаточно.
Что до меня, то я добилась фундаментального пересмотра размера наших финансовых взносов в Европу и, таким образом, устранила одну из основных проблем, с которой ни Теду, ни Джиму Каллагэну вслед за ним не удалось справиться. Финансовое бремя Великобритании тем не менее осталось и продолжает оставаться несправедливо большим. Усилия по реформированию ЕСХП и европейских финансов были успешными лишь отчасти. Суть единственной реальной попытки Великобритании создать в Европейском сообществе благоприятные рыночные условия — единый рынок — была в конечном итоге извращена европейской бюрократией. Партнеры Великобритании затем против нашей воли навязали Европе идею экономического и валютного союза.
Джон Мейджор, в какой-то мере из-за своего характера, а в какой-то — в силу обстоятельств его прихода на пост премьер-министра, пытался защищать интересы Великобритании, добиваясь отдельных исключений (по единой валюте, по социальному разделу), вместо того чтобы блокировать движение к федерализму, которое, я подозреваю, он не одобрял. Несмотря на это, Европейская комиссия упорно и довольно успешно навязывает британской промышленности нежелательное регулирование. Победа, которая, как казалось Джону, была одержана в Маастрихте в результате поддержки принципа субсидиарности)), предполагавшего, что высший орган власти не должен принимать решений по вопросам, которые могут быть решены на более низком уровне, на деле не привела к Европе, где власть принадлежит национальным правительствам. И никогда не приведет. Еще одно предательство.
Даже решительно проевропейское новое лейбористское правительство Тони Блэра столкнулось с тем, что его призывы к европейской доброй воле» ничего не дают. От него по-прежнему требуют гармонизации налогообложения, а именно изменения ставок НДС, налогообложения компаний и горючего. А на подходе еще проблемы регулирования рынка труда и пограничного контроля. Попытка правительства Блэра улучшить свой проевропейский образ с помощью участия в европейских силах обороны была использована французами в качестве козыря в их антиамериканской игре, что поставило под удар стремление г-на Блэра — надеюсь искреннее — сохранить позицию Великобритании как надежного союзника Соединенных Штатов.
Анализируя эти процессы, нетрудно заметить, что любые уступки Великобритании или ее инициативы в Европе неизменно обращаются против первоначальных намерений и, в конечном итоге, против нее самой. Почерк, тон и характер британских правительств может меняться, но попытки установить модус вивенди с Европой в любой значимой сфере политики всегда заканчивались неудачей. Результат давали лишь серьезные угрозы разрыва, в частности
К тому же, а это в настоящий момент приобрело решающее значение, чем больше власти переходит от национальных государств к Брюсселю, тем сложнее отклонить или наложить вето на те новые меры, которые вредят нашим интересам. Например, постоянно растет число решений, принимаемых квалифицированным большинством голосов, а не единогласно. Вдобавок к этому ограничиваются наши возможности по формированию блокирующего меньшинства [325] . Что же касается так называемого Люксембургского компромисса, т. е. договоренности о возможности использования государством права вето в случае принципиальной угрозы его национальным интересам, то он, по всем признакам, ныне предан полному забвению [326] .
325
В соответствии с договором, заключенном в Ницце, вес голоса Великобритании в Европейском совете министров должен снизиться с 11,5 до 8,4 % при увеличении числа членов Европейского союза до двадцати семи.
326
Люксембургский компромисс, к которому «шестерка» пришла в январе 1966 года, применялся на практике до середины 30-х годов, несмотря на то что никогда официально не признавался ни Европейской комиссией, ни Европейским судом. Я высказалась за его восстановление во время выступления в палате лордов в июле 1992 г.
Подход Консервативной партии, практикуемый ею в последние годы, ясно выражен в лозунге Европе, но не под ее башмаком)). Довольно правильно в качестве модели, к которой нужно стремиться. Но, спрашивается, возможно ли это? А что, если нет? Сегодня, когда всеобщие выборы 2001 года остались позади, нам крайне необходимо взглянуть на политику в отношении Европы с реальных позиций, а не с точки зрения лозунгов или того, что нам хотелось бы видеть.
СДЕЛАТЬ ВСЕ, ЧТОБЫ СОХРАНИТЬ ФУНТ
Наша первоочередная задача — не допустить ухудшения ситуации. Упразднение же фунта и переход на евро иначе как значительным ухудшением не назовешь. Консервативная партия поступила совершенно правильно, пообещав на последних выборах сохранить фунт. Однако она сочла уместным ограничить это обещание одним парламентским сроком. К сожалению, хотя на практике это вполне оправданно — никто всерьез не думает, что консервативное правительство, возглавляемое Уильямом Хейгом, могло бы отказаться от фунта, — ограниченное обязательство не слишком логично. Основные доводы против перехода Великобритании на единую европейскую валюту, в конце концов, не зависят от обстоятельств: они обусловлены принципиальными убеждениями, которые невозможно ни приукрасить, ни принизить, даже если бы консерваторы этого захотели. Нелогичный компромисс в данном случае лишил Консервативную партию, как и в 1997 году, того, что могло бы быть жизненно важным источником силы и поддержки. Оппоненты партии получили лишнюю возможность выпятить ее разногласия; ничтожное проевропейское меньшинство в партии не угомонилось; часть избирателей предпочла Партию независимости Великобритании, позиция которой, на их взгляд, была более ясной и твердой. Можно спорить о том, какие уроки следует извлечь из последней предвыборной кампании и ее результатов. Однако сомнений в оценке неизменно стыдливого отношения к единой валюте быть не может. Консервативная партия должна идти на будущие выборы с обещанием сохранить фунт стерлингов — так же, как она обещает сохранить нашу свободу и суверенитет, — навечно. Великобритания ни в коем случае не должна отказываться от своей валюты. А Консервативная партия ни в коем случае не должна притворяться, что это не так [327] .
327
Я очень рада тому, что новый лидер Консервативной партии Айан Данкан Смит — патриот до мозга костей, — похоже, согласен с этим.