Ислам и мир: восток глазами классиков
Шрифт:
Нурали Латыпов
В свете сказанного особый интерес вызывает, как трактовал «Подражания Корану» Дмитрий Овсянико-Куликовский, подчеркивая, что: «Эта религиозная лирика не может быть названа ни библейской (древнееврейской), ни христианской, никакой-либо иной, кроме как мусульманской, и притом не вообще мусульманской, а специально той, которая возникла и звучала в проповеди Магомета в эпоху возникновения его религии».
Исмагил Шангареев
Последнее замечание имеет принципиальное значение в свете духовно-религиозного опыта обращения Пушкина к основам ислама. Можно сколь угодно долго рассуждать о том, был ли это религиозный порыв или поэтическое откровение гения, одно
В этой связи выглядит вполне естественным, что в 90-х годах XX века в «мусульманских» республиках России и в некоторых московских изданиях появились публикации, рассматривающие «Подражания Корану» как свидетельство того, что Пушкин тяготел к исламским духовным ценностям не только как поэт, ищущий новые сюжеты.
По сути он первым в русской среде, в православном мире, со всей мощью своего гения обратился к духовным смыслам Корана.
Нурали Латыпов
Да, это был действительно порыв в поисках небесных откровений. Порыв и вдохновенный труд. В ноябре 1824 года, недавно прибывший из южной ссылки, Пушкин пишет из Михайловского в Петербург своему брату Льву: «Я тружусь во славу Корана…» Что это значило, Льву было понятно, ибо он знал – ещё в октябре уже прославившийся в России своими стихами поэт приступил к «Подражаниям Корану».
Исмагил Шангареев
Насколько известно из работ по истории литературы, в те дни на столе Пушкина лежал перевод Корана, сделанный с французского языка Михаилом Веревкиным. Конечно, это был не лучший перевод. В нём было много неточностей, но ради справедливости надо признать, что Веревкин, как позднее казанский востоковед Гордей Саблуков, всеми силами души пытался донести неземную поэзию Корана.
Готовясь к нашей беседе, я сделал выписку из его предисловия к этому переводу. «Слог Аль-Корана, – пишет Веревкин, – везде прекрасен и текущ, паче же на местах подражательных речениям пророческим и стихам библейским: впрочем, есть сжатый, нередко же и тёмный, украшенный риторическими фигурами по вкусу народов восточных; но приманчив по изражениям замысловатым и много значащим. Где же пишется о величии божием, божественных его свойствах, высок и великолепен, хотя и сочинён прозою. Наречия важные оканчиваются рифмами, для коих иногда прерываем или переносим бывает смысл от строки в другую и подаёт поводы ко многим повторениям того же самого, весьма неприятным в переложении на чужой какой-либо язык. Посему-то трудно разуметь Аль-Коран… Чудные происходят действия искусства от выбора слов и оных расположения, ибо оным, подобно музыке, как бы очаровывается слух».
Нурали Латыпов
Действительно, слушая этот фрагмент предисловия Михаила Веревкина к переводу Корана, нельзя не отметить его искреннее восхищение неземным слогом Корана, который «подобен музыке». Это очень важно, когда переводчик так относится к тексту. И несомненно, что очарование Веревкина стало для Пушкина неким метафизическим ориентиром в работе над текстами Корана, которые он подобрал и выстроил в особой, незаметной для непосвященного глаза, последовательности. Это было его неповторимое прочтение Корана, яркая попытка передать небесные смыслы ислама.
Исмагил Шангареев
В этой связи, надо особо подчеркнуть, что выводы многочисленных пушкинистов о том, что «Подражания Корану» всего лишь очередная дань музе поэзии, не выдерживает никакой критики. Этот вердикт, согласно которому Пушкин был обделен религиозно-мистическим мироощущением, не более чем дань временам воинствующего атеизма или, если сказать точнее, общественного идиотизма, поразившего значительную часть человечества в XVIII – XX вв.
Исмагил Шангареев
С «Татарской песни» начинается духовный хадж Пушкина, его обращение не просто к историко-культурным темам мусульманского
В «Татарской песне» поэмы звучат «Святые заповеди Корана» – о совершении хаджа в Мекку:
Дарует небо человекуЗамену слёз и частых бед:Блажен факир, узревший МеккуНа старости печальных лет.Блажен, кто славный брег ДунаяСвоею смертью освятит:К нему навстречу дева раяС улыбкой страстной полетит.Как вы полагаете, кто она, дева рая Александра Пушкина?
Нурали Латыпов
Читая «Бахчисарайский фонтан» и глубоко вникая в подробности его личной жизни, можно сказать однозначно: это Анна Ивановна Гирей, о которой мы упомянули в начале нашей беседы.
Давайте посмотрим, что нам известно об этой загадочной музе Пушкина?
Исмагил Шангареев
Прежде всего факты. Правнучка хана Шагин-Гирея, татарка, путешествовавшая с семьёй Николая Раевского и с Пушкиным по Кавказу и Крыму в 1820 г. К слову сказать, согласно нашей семейной легенде, моя дальняя родственница, так как я тоже происхожу из славного рода Гиреев – предков Анны.
Не вызывает никого сомнения, что именно она, тайная и взаимная любовь поэта, была музой многих его стихов, черкешенкой из «Кавказского пленника» и отчасти Татьяной Лариной. Только ей одной он преподнёс «заветный перстень» с сердоликом.
Да, Анна Гирей была человеком неординарной судьбы, в силу чего многие и считали её исключительной.
Позволю себе процитировать Галину Римскую: «…в доме у Раевского полно очарованья, и пенится кружев изящных стройная река, над морем Аю-Даг, и синь небес, и облака, красавицы-сестрички, с ними Анна, запомнит время силуэт прелестнейшей головки, немыслимо поэту в нашем мире без любви. Он рисовал повсюду профиль милой, очень тонкий…».
Нурали Латыпов
Хотелось бы особо отметить, что в книге Любви Краваль «Рисунки Пушкина как графический дневник» на основе глубокого изучения документов отмечено, что брачную перспективу с Анной Пушкин обдумывал всерьез, и «…когда он плыл на корабле в Гурзуф», о сватовстве у него с Анной.
«Впервые, – пишет Краваль, – Пушкин встретил в женщину, которая не только никогда б не изменила, но и повода подумать об измене не дала бы».
Думаю, он это понимал, зная или предчувствуя свою трагическую судьбу. И любящий обсуждать свои сердечные победы в кругу друзей Пушкин (как то было принято в обществе) об Анне нигде не проронил ни слова. Воистину только малые чувства кричат, большие молчат. Наверное, именно так, из большой любви произрастают цветы духовного пробуждения. Так наметился его путь к «Подражаниям Корану», а в его поэзии четко обозначилась тематика исламского Востока. Интересно, что искал его дух в пространстве ислама?
Исмагил Шангареев
Об это ведомо только Аллаху. Мы же можем опираться только на факты, которые находят отражение не столько в биографии поэта, сколько в его творчестве.
Сегодня мало кто сомневается, что образ героини «Бахчисарайского фонтана» – Заремы, страстной и ревнивой, списан поэтом со смуглой, порывистой, живой и, видимо, такой же ревнивой Анны Гирей.
…пленительные очиЯснее дня, чернее ночи.В письме к брату Льву, Пушкин приоткрыл завесу над своими глубинными чувствами: «Здесь Туманский (чиновник на службе у графа Воронцова) …я прочёл ему отрывки из «Бахчисарайского фонтана», сказав, что не желал бы её напечатать, потому что «многие места относятся к одной женщине, в которую я был долго и очень глупо влюблен…».