Ислам и мир: восток глазами классиков
Шрифт:
Нурали Латыпов
У этой удивительной любви, которую так ревностно скрывал Пушкин были свои символы, и, прежде всего, некий «талисман», о котором писал Пушкин. Кажется, это татарская традиция?
Исмагил Шангареев
В интерпретации Пушкина, в большей степени мусульманская. Представляется, что здесь речь идет о традиционном амулете, который особенно популярен среди тюркских народов, принявших ислам.
Нурали Латыпов
Но не это главное. Нам важнее понять какое значение Пушкин придавал этому оберегу. В своём знаменитом стихотворении «Талисман», он писал:
Там волшебница, ласкаясьМне вручила талисман —В нём таинственная сила!ОнУвы, все эти пожелания, оказались лишь данью народной традиции. Не сложилось у Пушкина и Гирей. Видимо, так было предначертано Всевышним. Наталья Гончарова пришла на место той, которая долгое время была преданной музой-хранительницей великого поэта.
Исмагил Шангареев
Твои слова, деянья судят люди,Намеренья Единый видит Бог.Скажет Пушкин в трагедии «Борис Годунов». Его обращение к Корану стало намерением, о котором вряд ли следует рассуждать, анализировать, ибо это пришло к нему свыше.
Нурали Латыпов
Как это произошло, позволяют проследить литературные источники, благодаря которым мы можем следовать за великим поэтом в «студенческую келью» Лицея, «маленький грот» в Гурзуфе, туда, где он хранил «внутреннюю келью своего сердца».
Исмагил Шангареев
И всё-таки как удивительно, что, именно в пещере со «святой лампадой» в имении Михайловском явились Пушкину «Подражания Корану»:
В пещере тайной, в день гоненья,Читал я сладостный Коран;Внезапно ангел утешенья,Взлетев, принёс мне талисман.Его таинственная сила…Слова святыя начертилаНа нём безвестная рука.Сохранившиеся рабочие тетради Пушкина позволили исследователям детально проследить, как именно работал поэт с образцом – текстами Корана. Так, в частности, Борис Томашевский пишет: «…поэт почтителен к священной книге мусульман, до самоизнурения стремится к точности. Однако при этом следует собственному, авторскому замыслу, подвигшему его к созданию «Подражаний Корану». Для нас важно понять, в чём же был этот замысел.
Нурали Латыпов
Важно отметить, что сама последовательность произведений, составляющих «Подражания Корану», их композиционный порядок как бы постоянно «провоцируют» читателя на поиск разного рода ассоциаций и связей между ними.
На мой взгляд, «Подражания Корану» – глубоко религиозное произведение, связанное с духовными исканиями Пушкина, «подражательность» это всего лишь форма, за которой кроется глубоко осознанное стремление проникнуть в скрытые духовные смыслы Корана, найти некие небесные коды в его поэзии.
Исмагил Шангареев
Многие авторы пытались комментировать «Подражания Корану», сличать с подлинником, найти те или иные особенности филологической подачи текста. Думаю, это делать нельзя. Пушкин – явление настолько уникальное, что подходить к его духовным исканиям с позиции какого-либо анализа – дело неблагодарное. «Парадоксов друг» – он оставил нам духовное наследие, о котором хорошо сказал Достоевский, отмечая, что «появление его сильно способствует освещению тёмной дороги нашей новым направляющим светом». И безусловно, «Подражания Корану» –
Нурали Латыпов
Я целиком солидарен с мнением Достоевского. Пушкин многое не успел сказать. Сегодня мы можем лишь наслаждаться «Подражаниями Корану»: кто – как шедевром поэзии, а кто – как примером яркого и искреннего духовного восхождения к божественным смыслам ислама.
Исмагил Шангареев
Больше всего меня поражает «первое подражание», его удивительная мощь и сила, которая словно бьёт через край. Пушкин так истово, с такой искренностью передает смыслы Корана (Переложение суры XCIII «Солнце восходящее») обращённые к пророку, что хочется преклонить колени, повторяя эти простые истины, в которых слышится неподдельная забота и любовь к человеку, избранному нести в мир Слово.
Клянусь четой и нечетой,Клянусь мечом и правой битвой,Клянуся утренней звездой,Клянусь вечернею молитвой:Нет, не покинул я тебя.Кого же в сень успокоеньяЯ ввёл, главу его любя,И скрыл от зоркого гоненья?Не я ль в день жажды напоилТебя пустынными водами?Не я ль язык твой одарилМогучей властью над умами?Мужайся ж, презирай обман,Стезёю правды бодро следуй,Люби сирот, и мой КоранДрожащей твари проповедуй.Нурали Латыпов
Важно отметить, что «Подражания Корану» это не просто случайно избранные суры, но результат некой селекции, условно говоря, «естественного отбора» сюжетов, которые несут в себе не только религиозно-законодательные смыслы, но и философские проблемы непреходящего значения. Достаточно сказать, что девятый раздел «Подражаний» по сути философско-аллегорическая концепция обратимости времени, изложенная в суре II «Корова» (261 стих). Вот как она звучит в интерпретации Пушкина:
И путник усталый на бога роптал:Он жаждой томился и тени алкал.В пустыне блуждая три дня и три ночи,И зноем и пылью тягчимые очиС тоской безнадежной водил он вокруг,И кладез под пальмою видит он вдруг.И к пальме пустынной он бег устремил,И жадно холодной струёй освежилГоревшие тяжко язык и зеницы,И лёг, и заснул он близ верной ослицы —И многие годы над ним протеклиПо воле владыки небес и земли.Настал пробужденья для путника час;Встает он и слышит неведомый глас:«Давно ли в пустыне заснул ты глубоко?»И он отвечает: уж солнце высокоНа утреннем небе сияло вчера;С утра я глубоко проспал до утра.Но голос: «О путник, ты долее спал;Взгляни: лёг ты молод, а старцем восстал;Уж пальма истлела, а кладез холодныйИссяк и засохнул в пустыне безводной,Давно занесённый песками степей;И кости белеют ослицы твоей».И горем объятый мгновенный старик,Рыдая, дрожащей главою поник…И чудо в пустыне тогда совершилось:Минувшее в новой красе оживилось;Вновь зыблется пальма тенистой главой;Вновь кладез наполнен прохладой и мглой.И ветхие кости ослицы встают,И телом оделись, и рёв издают;И чувствует путник и силу, и радость;В крови заиграла воскресшая младость;Святые восторги наполнили грудь:И с богом он дале пускается в путь.