Исламский Иисус. Как Царь Иудейский стал у мусульман пророком

Акийол Мустафа

…Он собрал синедрион и представил ему Иакова, брата Иисуса, именуемого Христом, равно как нескольких других лиц, обвинил их в нарушении законов и приговорил к побитию камнями [103] .

То выражение, что использует здесь Флавий – «Иаков, брат Иисуса, именуемого Христом», – второй случай упоминания Иисуса в его хронике, помимо «Свидетельства Флавия», о котором мы рассказывали ранее. Таким образом, перед нами очень важный источник: он подтверждает, что некто по имени Иисус, «именуемый Христом», действительно жил в Иудее в I веке. Кроме того, этот же источник подтверждает, что брат Иисуса Иаков в то же время и в той же среде был заметной и уважаемой фигурой.

103

Иосиф Флавий «Иудейские древности», 20.9.1, in The Works of Flavius Josephus: The Learned and Authentic Jewish Historian and Celebrated Warrior, trans. William Whiston (Cincinnati: E. Morgan, 1841).

Но за какое же «преступление» был наказан синедрионом Иаков, благочестивый иудей? Христианский хронист Егезипп,

также рассказывающий об этом, передает дело так: началось все с того, что некие иудеи пришли к Иакову с просьбой разубедить народ в вере в Иисуса как Мессию. Иаков, истинный верующий, разумеется, отказался и вместо этого засвидетельствовал: «Ныне Христос сидит на небесах, по правую руку от Всемогущего, и придет вновь на облаках небесных» [104] . Это была декларация того, что Иисус действительно Мессия – однако, по иудейским понятиям, не ересь и не богохульство. Возможно, поэтому Иаков и его собратья-верующие были обвинены Ананом в «нарушении законов» – расплывчатое обвинение, куда менее конкретное, чем богохульство.

104

Hegesippus, “Fragments from His Five Books of Commentaries on the Acts of the Church,” in Historical Jesus Theories, ed. Peter Kirby (Early Christian Writings, 2016), http://www.earlychris-tianwritings.com/text/lclement-hoole.html.

Неудивительно, что другие богобоязненные, законопослушные иудеи отказывались верить, что Иаков заслужил наказание. «Все усерднейшие и лучшие законоведы, бывшие тогда в городе, отнеслись к этому постановлению неприязненно», – пишет Иосиф о казни Иакова. Он добавляет, что эти благочестивые иудеи, возможно фарисеи, даже обратились к тогдашнему правителю, царю Агриппе, который в конце концов сместил Анана с должности первосвященника.

Иными словами, казнь Иакова в Иудее I века стала событием скандальным. Ибо Иаков не был ни отступником, ни еретиком, ни нарушителем Закона. Его «секта назореев», несомненно, возмущала некоторых высокопоставленных лиц, как того же Анана, и навлекала на себя их гнев, однако оставалась сектой благочестивых иудеев. Неудивительны намеки на то, что реальной причиной казни Иакова стало его противостояние безжалостной эксплуатации Ананом бедных священников, с которых он взыскивал такую десятину, что они «умирали от голода» [105] .

105

См.: Bruce Chilton and Jacob Neusner, The Brother of Jesus: James the Just and His Mission (Louisville, KY: Westminster John Knox Press, 2001), p. 49–50. Они также пишут, что «Иаков и Иерусалимская церковь поддерживали проповедь другим иудеям на основе неотменимости Закона, в том числе и обрезания. Казнь Иакова Ананом не изменила их убеждений».

Утрата Иакова должна была стать для секты назореев большим ударом, хотя лидерство и перешло к другому брату Иисуса, Симону, о котором мы знаем очень мало. Но вскоре пришло испытание еще более страшное: в 70 году н. э., после четырехлетнего восстания, начатого зилотами, римская армия захватила и разграбила Иерусалим. На этот раз римляне решили преподать иудеям горький урок: не только убивали их во множестве, но и нанесли народу удар в самое сердце, разрушив Храм, – трагедия, которую иудеи оплакивают по сию пору в специальный день поста и скорби, Тиша Б’Ав.

Среди иудеев, вынужденных бежать из Иерусалима, были и назореи; по сообщениям, они осели в Пелле, древнем городе на северо-западе современной Иордании. Некоторые из них вернулись в Иерусалим, но были снова изгнаны после последнего иудейского антиримского мятежа, возглавляемого Симоном бар Кохбой, в 132–135 годах н. э., который привел к еще более жестокому преследованию иудеев и превращению Иерусалима в языческий город [106] .

После этого иудео-христиане, как и прочие иудеи, оказались рассеяны по небольшим общинам в Северной Сирии, на Голанских высотах и в окрестностях Мертвого моря [107] . Однако они становились все более и более маргинальной иудейской сектой – в то время как учение Павла среди язычников ширилось и процветало: ученики его основывали церкви, общины, создавали тексты, которым суждено было лечь в основу известного нам сегодня христианства. Это «Павлово христианство», как называют его некоторые, все более отдалялось от своих иудейских корней, вплоть до того, что и саму историю Иисуса начало рассматривать через анти-иудейское, а следовательно, про-римское стекло [108] . Более того, оно переосмысливало иудейские понятия, придавая им совершенно новые значения – в том числе новое значение появилось и у самой фигуры Иисуса.

106

P.H.R.van Houwelingen, “Fleeing Forward: The Departure of Christians from Jerusalem to Pella,” Westminster Theological Journal 65, no. 2 (2003): 181–200.

107

См.: Patricia Crone, “Jewish Christianity and the Qur’an (Part One),” Journal of Near Eastern Studies 74, № 2 (October 2015): 226.

108

Например, в евангелиях от Марка до Иоанна роль Пилата в распятии Иисуса последовательно отодвигается на задний план, и вина все более и более возлагается на иудеев. См.: Reza Aslan, Zealot: The Life and Times of Jesus of Nazareth (New York: Random House, 2013), глава 12.

Де-иудаизированный Мессия

Как мы уже видели в предыдущей главе, для иудеев Мессия был человеком, избранным и благословленным Богом – но никак не самим Богом во плоти. Так же иудеи понимают Мессию и по сей день.

Сообщества ортодоксальных

иудеев в Израиле и в других местах ожидают Машиаха, который принесет им политическое и духовное искупление, обещанное Богом – но вовсе не собираются поклоняться ему как Богу.

Это очень важно, поскольку для иудеев – и для мусульман, как мы увидим далее – пропасть между Богом и человеком непреодолима. Но для эллинистической культуры Римского мира I столетия н. э. это было не так. Даже напротив: в этом «языческом» мире – позднейший христианский термин для обозначения многобожия – боги были видимы и воспринимаемы чувственно, и не только в виде идолов: они могли являться и в образе людей. Это ясно видно из книги Деяния Апостолов, которая рассказывает нам: когда толпа в Листре, городе в Центральной Анатолии, увидела сотворенные Павлом чудеса, то в восторге воскликнула: «Боги в образе человеческом сошли к нам!» Люди решили, что Павел – Гермес, а его спутник Варнава – Зевс [109] .

109

Деян 14:11–12.

Некоторые исследователи исторического Иисуса указывают на этот языческий бэкграунд Грекоримского мира, в котором не только распространялось, но и развивалось Павлово христианство, как на важнейший фактор для новой стороны этой веры: обожествления Иисуса.

Чтобы понять, как это произошло, просто взглянем на ключевой термин: «Сын Божий». В иудейских текстах «Сын Бога» означает просто «любой, чье благочестие ставит его в сыновние отношения с Богом» [110] . Эти слова могли применяться к ангелам, к Израилю как народу в целом, к царю Израиля [111] . Например, в Псалтири мы читаем, что Бог сделал Давида «первенцем, превыше царей земли»; и наоборот, Давид вопиет к Богу: «Ты Отец мой!» [112] В этом иудейском контексте сыновство Богу означает «милость Божью, а не общую с Богом природу» [113] . Но в греческой культуре слова «Сын Божий» означали не что иное, как «бог, сын другого бога» – например, Аполлон, сын Зевса.

110

Jewish Encyclopedia, s.v. “Son of God.”

111

N. T. Right and Marcus J. Borg, The Meaning of Jesus: Two Visions (New York: HarperCollins, 2007), p. 162.

112

Пс 88:26–27.

113

Geza Vermes, The Real Jesus: Then and Now (Minneapolis, MN: Fortress Press, 2010), глава 8.

На самом деле Иисус в евангелиях крайне редко называет себя «сыном Божьим», и намного чаще – «сыном человеческим», бар наша. Последнее – иудейское выражение, в Ветхом Завете встречающееся более сотни раз, в основном в Книге Иезекииля, где Бог так обращается к пророку Иезекиилю, несомненно обычному смертному человеку. В этом иудейском контексте слова «сын человеческий» означают не божественность, но совсем напротив – «смертность, бессилие, недолговечность, в противоположность всесилию и вечности Бога» [114] .

114

Jewish Encyclopedia, s.v. “Son of Man.”

Однако именованию «сын человеческий» языко-христианство уделяло мало внимания. Примечательно, что во всех своих посланиях Павел ни разу не называет так Иисуса. Он предпочитает выражения «сын Божий», «сын Его» или просто «сын», и именно в де-иудаизированном смысле, подразумевающем божественность Иисуса – Иисус, существовавший прежде времени, получатель молитв, даже творец [115] . Со временем «сын человеческий» постепенно стал «одной из самых сложных проблем для исследователя Нового Завета», поскольку это выражение не укладывается в образ божественного Иисуса, характерный для мейнстримового христианства [116] .

115

Евангелический автор, вполне довольный тем, что Павел этими выражениями утверждает божественность Иисуса, замечает также: «Взгляды Павла на Иисуса не имеют прецедентов в иудаизме того времени». Ryan Turner, “Did Paul Think Jesus Was God?”Доступ на 4 июля 2016.

116

Замечание Douglas R. A. Hare, The Son of Man Tradition (Minneapolis, MN: Fortress Press, 1990), p. 1.

Другие определения, относящиеся к иудейскому Мессии, также переосмысливались в свете их нового языческого контекста. Как объясняет исследователь Нового Завета Ричард Н.Лонгнекер в своей книге «Христология раннего иудейского христианства»:

Христологические именования, принятые в свидетельствах иудео-христианского круга, по-видимому, оставались непонятны верующим из язычников. Так «Христос» – слово, слишком тесно связанное с личностью Иисуса, чтобы от него отказаться, – превратилось в имя собственное; «Семя Давидово» и «Сын Божий» появляются в основном в традиционных текстах; «Страдающий Раб» остается только в виде аллюзии; «Спасение Божье» переводится как «Спаситель»; царственные и священнические мотивы почти полностью исчезают [117] .

117

Richard N. Longenecker, The Christology of Early Jewish Christianity (Naperville, IL: Alec R. Allenson, 1970), p. 151.