Испанский сон
Шрифт:
Ана подняла брови.
— А почему ты меня не приглашаешь?
— Тебя? — удивилась Вероника. — Ты ж там жила!
— Ну и что?
Вероника растерялась.
— Но это все равно что уехать куда-нибудь… ну, не знаю — в Израиль… а потом покупать турпутевку в Москву. Смешно, ей-Богу.
— Мне — нет.
— Ну, я не знала… конечно, я начала бы с тебя…
— Да ладно, — грустновато улыбнулась Ана, — понятно все это. Я с удовольствием съездила бы в Испанию; но ехать туда как туристка… после всего… для меня это было бы просто горько…
— Извини меня.
— Не за что. Хочешь, поезжай… обе поезжайте…
— Ты не обиделась бы, правда?
— Правда, — серьезно сказала Ана. — Только рада была бы за вас. Вы бы тогда полнее меня поняли…
— Ну? — спросила Вероника и уставилась на Марину в упор.
— Подождите, — испугалась Марина, — о чем вы? Это, между прочим, еще и денежный вопрос; хотя вы и говорите, что это недорого, но я-то знаю, о каких деньгах идет речь; у меня никогда столько не водилось. Да и вообще… весь ваш стиль… посмотрите на нас с вами, госпожа Вероника! Ну какая я вам попутчица?
— Ерунда, — махнула рукой Вероника. — Я поделилась бы с тобой тряпками, у нас близкий размер… а что денег у тебя нет — в это я, извини, не верю.
— Я откровенна с вами, — сказала Марина.
Ана с любопытством слушала их диалог.
— А были бы деньги, — спросила Вероника, — ты бы поехала?
— Не знаю.
— А кто говорил — глянуть хоть глазком?
— Ну, это я так… риторически…
— Риторически, — недовольно передразнила Вероника. — Если дело только в деньгах, значит, нужно их заработать; не знаешь как — я научу. А если дело в чем-то еще, не в деньгах…
— Можно я подумаю? — спросила Марина.
Вероника пожала плечами и отвернулась.
Домой ехали в полном молчании.
Утром стало окончательно ясно, что каникулы завершились. Вальда разбудил звонок г-на Х., сообщавшего ему координаты лас-вегасского поверенного, некоего мистера Мангольда; он, бесспорно, напрочь заспал бы эту важную информацию, если бы въедливый юрист не потребовал от него записать ее на бумажке и перечитать вслух.
Сделав это, Вальд поднялся на ноги и почувствовал себя на земле неуютно. Вокруг вповалку спали мертвым сном беззаветные энтузиасты воздухоплавания. Башка Вальда болела от выпитого ночью, навыки равновесного хождения растерялись; не отыскивался туалет, и пришлось присесть за большим кактусом, прижавшись к нему как можно плотнее. Сверху, из корзины привязанного к земле шара, вопил привязанный к корзине страус, требуя пищи. Сэнди и Венди куда-то исчезли; мимолетная мысль о них окрепла, разрослась и превратилась в воспоминание о волнующем ночном эпизоде.
…Они — Сэнди и Вальд — сидели по разные стороны маленького костра, влюбленно глядя друг на друга и обмениваясь краткими, незначительными репликами. О, восторг предвкушения! Еще вчера это было не более чем холодной, полушутливой идеей… да даже и не идеей — просто проходной любезностью… а сегодня звездные сферы сжимались вокруг, толкая их в объятия друг к другу, и кусочек звезды, невысокий огонь между ними, превратился в изысканный инструмент сладкой, томительной пытки. Призрачное веселье людей, заключенное между ними и звездными сферами, как бы не касалось их, было лишь фоном их страсти, медленно разогреваемой на костре… до того момента, пока из этой промежуточной сферы не выпала индейская девушка, участница ритуального танца или, точнее, карнавальной пародии на него.
Девушка эта была совсем молода. Тонкое, гибкое тело ее было убрано самым причудливым образом; обнаженная кожа, покрытая чем-то пахучим, фосфоресцировала и сверкала в свете костров; ритмично пританцовывая, девушка улыбнулась Сэнди и Вальду и протянула к ним руки, приглашая обоих к себе. Сэнди и Вальд улыбнулись девушке и улыбнулись друг другу. Им было хорошо. Но девушка не спешила их покинуть. Она придвинулась ближе к Вальду, и он вдруг заметил, что богатое, разноцветное убранство ее тела образует не ткань, но краска; лишь эфемерная, бутафорская юбочка из травы была настоящей — в остальном это юное смуглое тело было полностью обнажено. У Вальда перехватило дух. Он восхищенно глянул на Сэнди, стремясь поделиться с ней своим ощущением… и неожиданно натолкнулся на отчужденный взгляд ее глаз, сузившихся презрительно и враждебно.
Ему стало почти физически больно от этого внезапного столкновения. Он отвел свой взгляд в сторону юной танцовщицы… а та улыбнулась еще шире, еще неистовей завертела обнаженными бедрами и воздела к звездам тонкие руки, будто требуя от них благословения на свой варварский акт. И Вальд понял, что эти звезды были ее звездами; Сэнди была для них пришелицей из иных миров. Когда он, собравшись с духом, опять посмотрел сквозь огонь, по ту сторону костра уже никого не было. Тогда девушка опустилась на Вальда и полностью овладела им; уже не было для него ни звезд, ни костра, ни страсти, ни нежности — он, весь превратившийся в фаллос, ощущал лишь неимоверную сладость трения каждого крошечного участка своей кожи о теплый, влажный, упруго пульсирующий, кажущийся бесконечным туннель.
А затем сферы сжались еще плотнее, обволакивая Вальда темною пеленой; как ни старался он теперь, под кактусом, припомнить какое-нибудь из последующих событий, ему это не удавалось — на память приходили лишь виски и барбекью. Чувствуя себя от этого еще более угнетенно, Вальд натянул штаны и собрался было покормить кричащего страуса, но замеченное краем глаза движение заставило его резко повернуться. Край глаза не обманул его: со стороны города к нему приближались два человека, одетые в точности как братья Блюз (или, по совпадению, Лещенко и Винокур в номере «Мы с тобою так похожи»), то есть в черные костюмы, черные шляпы и черные очки. Конечно же, один из них был выше, а другой, соответственно, толще. Оба они вынули из карманов электронные блокноты, и Вальд приготовился к худшему.
— Мистер Паниковски? — вежливо осведомился более толстый из черных людей, предварительно сверившись со своим блокнотом.
— Он самый.
— Здравствуйте, как поживаете?
— Спасибо, хорошо; а вы?
— Ну и мы тоже.
Помолчали.
— С кем имею честь? — осторожно спросил Вальд.
— Федеральная Таможенная Служба, — ответил высокий, и оба чиновника, как по команде, щелкнули значками в обложках из кожезаменителя.
— М-да.
— Поступила информация, что вы незаконно ввезли на территорию Соединенных Штатов животное, — сказал высокий человек и, сверившись с блокнотом, добавил: — Страус, из ratites, предположительно выше 36 дюймов и тяжелее 30 фунтов, цель ввоза не установлена.