Испепеляющая страсть
Шрифт:
— Вы можете идти, — обратился он к женщине, чьи глаза злобно сверкнули в ответ.
— Это ты можешь идти! — бросила Джилли супругу через плечо.
Мисс Розберри, естественно, не двинулась с места. Она явно приготовилась стоять насмерть — вся ее фигура выражала непреклонную решимость.
Кевин это понял и сменил тактику. Пожав плечами так, словно ему было совершенно безразлично, что предпримет эта женщина, он обернулся к ванне и, вынув мочалку из бессильных пальцев Джилли, смотревшей на него, как загнанный в
— Какое неудобство, не правда ли? Человеческое тело — настоящее чудо инженерной мысли, и все же, несмотря на всю нашу ловкость и гибкость, никто из нас не может сам вымыть себе спину.
Произнося этот монолог, он окунал губку в пену и массировал ею беззащитную спину Джилли. Мисс Розберри испытывала все больший дискомфорт по мере того, как прикосновения губки в руке графа становились все более нежными. Джилли же, оказавшись перед выбором: терпеть эту пытку или предстать перед супругом обнаженной, прикрытой лишь эфемерной пеной, некоторое время пребывала в замешательстве, не в силах решить, какое из унижений более унизительно.
Когда проклятая губка начала свое путешествие по левому плечу Джилли с явным намерением перейти на переднюю поверхность тела, мисс Розберри не выдержала и покинула хозяйку, даже не бросив на нее прощального взгляда: будучи старой девой, она просто не в силах была наблюдать эту сцену.
Губка лениво описывала круги по верхней части груди Джилли, спускаясь все ниже и ниже с каждой секундой.
— Ты не имеешь права! — прохрипела бедняжка в конце концов.
— Я имею все права, — прозвучал довольный ответ.
Губка продолжала свое путешествие, погружаясь в теплую воду и возвращаясь к влажной коже Джилли, массируя грудь в зоне декольте, погружаясь в ямку между грудями, гладя, замирая и снова лаская.
— Я хочу вылезти. Вода остыла.
— Но ты уверена, что хорошо помылась? Мне кажется, я пропустил несколько участков, — Кевин продемонстрировал с помощью губки, о каких именно участках он говорит, его голос превратился в хриплое мурлыканье. — Вот здесь… и здесь… и…
Джилли вскочила на ноги, причем вода из ванной выплеснулась на ее мучителя и расплескалась по всей комнате, и через мгновение уже стояла на коврике, завернувшись в полотенце.
— Игра окончена, дружище. Почему бы тебе не уйти и не оставить меня в покое? — произнесла она, не в силах унять участившееся дыхание.
Но вместо того чтобы уйти, как поступил бы настоящий джентльмен, Кевин взял второе полотенце, вытерся, затем усадил Джилли на скамейку перед зеркалом и быстро осушил полотенцем ее мокрые волосы.
Покончив с этим подвигом, в продолжение которого Джилли не отрываясь следила за ним в зеркале ненавидящим взглядом, он взял гребенку и принялся расчесывать огненно-рыжие короткие локоны Джилли. Мысленно он сравнивал ее с лесной нимфой или феей. «Сколько же у меня силы воли, —
Уложив последний локон, он наконец задал вопрос, который не давал ему покоя с того момента, как он узнал о похищении.
— Помнишь, я говорила тебе о Гарри? — ответила она вопросом на вопрос, намереваясь рассказать историю по-своему.
— Твой друг-контрабандист? — отреагировал он. — Так это он похитил тебя? Что ты ему сделала? Взяла себе лишний бочонок из последнего «урожая»? Это и был «вопрос жизни и смерти», о котором он писал в своей записке? Кстати, передай ему, что в слове «лабиринт» нет ни одного е.
— Послушай, ты можешь быть серьезным или нет?! — раздраженно воскликнула Джилли, а затем сообщила ему, что Гарри похитил ее не от хорошей жизни — на самом деле он хотел поговорить с графом.
— Почему со мной? У меня нет ничего общего с контрабандистами. Ну разве только они захотят продать мне партию бренди по оптовой цене — но для этого есть более простые варианты контактов. К чему эти сцены из дешевых детективов?
Джилли глубоко вздохнула и встала, повернувшись к мужу лицом.
— Две из последних трех партий товара пропали. Он хотел узнать, не ты ли взял их.
Кевин напряг мозги, пытаясь понять, кто из жителей округи мог бы желать ему вреда, и ни до чего не додумался.
— Боже всемилостивый, ради всего святого, зачем мне это могло бы понадобиться?! — в гневе воскликнул он.
— Гарри слышал о том, что тебе нужны деньги. Когда ты продал часы и вложил вырученные деньги в поместье, Гарри подумал, что ты украл и продал его добычу, — неохотно объяснила она.
Она некоторое время наблюдала за Кевином, мерившим комнату шагами, постукивая правым кулаком по левой ладони.
— Я надеюсь, ты его разубедила?
— Да.
Хождение по комнате продолжалось.
— Кто довел до сведения досточтимого Гарри, что я нуждаюсь в деньгах?
— Слухи об этом ходили по деревне, он отказался сказать, кто распустил их. Да это и не важно.
Глубоко вздохнув, она обреченно продолжила:
— Гарри несколько раз перевозил через Пролив француза. Я только сегодня узнала об этом.
Кевин остановился и подошел к жене:
— Я хочу знать все об этом, и немедленно!
Пока Кевин расхаживал по ковру, Джилли улучила момент и накинула на себя халат. Теперь, чувствуя себя не такой уязвимой, она тоже принялась ходить туда-сюда — медленно, нерешительно информируя Кевина обо всем, что он хотел знать.
Когда она закончила, в комнате воцарилось долгое молчание, нарушаемое лишь тиканьем часов на каминной полке. Когда Джилли уже казалось, что ее нервы сейчас лопнут от напряжения, так как в глазах ее мужа метались противоречивые эмоции, он наконец заговорил.