Испорченная
Шрифт:
— Ты права, конечно. Я инкуб или то, что человеческая культура называет инкубусом. Но это не делает меня злом, Лили. Это не делает меня предателем. И это, конечно, не значит, что я демон.
— Но я думала…
— Ты думала, что сказки на ночь, были истинной. Они не всегда правдивы.
Он потянулся ко мне, и я не думая, захотела сесть рядом с ним.
— Изначально в нас нет ничего плохого, в большинстве своем. Данная история правдива лишь к тем, кто контролирует, кто бы использовал привлекательность для питания и убеждения, кто преклонил колени
— А ты? — Прошептала я.
Его рука погладила меня по щеке. — Сексуальность также может быть формой поклонения, ма chиre. Соединение, как физическое, так и духовное.
Он откинулся назад и глубоко вздохнул. — Не осуждай меня, Лили. Я не зло. Я далек от него. Я, на самом деле, как и ты — посредине. Мы похожи, ты и я, мы в себе соединяем оба мира.
Я стиснула зубы, чувствуя себя потерянно и глупо. Как будто я не знаю, где закончилось хорошее, и началось злое. То, что должно было быть самым простым вопросом, теперь оказалось слишком сложным.
— Бедная Лили, — сказал Зейн, глядя на меня своими кроткими глазами. — Мир не любит историй своей юности.
— Нет, это не так.
— По крайней мере, для тебя, это очень просто. Ты охотишься на демонов. Это не сделает все еще более сложным, чем он есть.
— Но я всегда думала, что инкуб это демон…
— Забудь, что ты знала, — сказал он резко. — Ты должна отпустить старые способы мышления.
— Я знаю! Я понимаю. Но…
Я запретила себе продолжать думать на эту тему, требуя еще и аморфные чувства.
— Может ли бес быть хорошим? Ты говоришь, убить их всех. Но не все они зло?
Аморфное облако в моей голове приняло форму, и я сосредоточила свой взгляд на полу, боясь, что Зейн увидит отражение моих мыслей на лице: Дьякон.
— Очень интересный вопрос, — сказал он, его голос звучал тихо, по научному. Даже если он и знал, о том, что толкнуло меня на этот вопрос, он оставил все при себе. — В небесах, как и везде, существует иерархия, так же как среди демонов, которые процветали во вселенной, бесформенной пустоте, отступившей в темноту, когда Бог вдохнул свет на этот мир. Мрак сжался, включили свет. И темные жители – демоны не искали это новое измерение. До тех пор пока это новое и прекрасное не появилось — и они пошли туда.
— Человечество, — сказала я. — Зло пришло в мир вместе с человеком.
— По какой-то причине люди одинаково подвержены соблазнам темной, в самом деле, темной природы. И те, что живут в темноте, однозначно, искушали человечество. И так зло переходило. Первое зло. Библейский Змей. После того, как переход совершился, путь был выкован.
— Это история — реальность или миф?
— Если ты живешь здесь, она должна быть реальной.
В моей голове не укладывалось осознание темноты или мощи Змея, который был воплощением зла, но я старалась, потому что притча была о том, за что я боролась. — Иди.
— Однажды зло начало искушать человечество, Он понял, что зло также может существовать в человеке. Может слиться с человеческим злом. Может поддаваться влиянию. И с каждым человеком, который взращивал темноту внутри, зло росло.
— Как зло распространяется в мире, так расширяется ад.
— Точно.
— Как та девочка-гот. Она действительно была человеком. Просто очень, очень, очень темным человеком?
Он покачал головой. — Плоть стала ключом для темных, некоторые виды демонов научились создавать «щели». Но люди в таком случае используются исключительно как оболочка, потому что у демона его истинная форма, не сочетается с поглощенной личностью, как ты видела.
Я кивнула, думая о Греконе.
— Зло захватывает нас, когда мы слабы. Когда думаем и утверждаем, что мы лучшие.
— Она так была похожа на простую девочку, но в ней не было ничего человеческого внутри. Не нравится мне, что у него был человек. Она оставалась человеком. Просто в ловушке внутри, с демоном.
— В ловушке, — сказал Зейн, — и покоренный.
Я встала и подошла к шкафу с книгами, так как я считала, что он сказал все. Если люди могут втянуть темноту, может, демоны, поглощают свет?
Он улыбнулся. — Ах, ma chйrie, вот в чем вопрос. Если один человек может расширить размеры ада, совместив себя со злом, может ли сам Бог не быть обогащен дитем тьмы, повернувшись лицом к свету?
— А он может?
— Все в природе может быть и хорошим, и все может быть злом. Свобода выбора, chйrie. Но каждый из нас, человек или демон, имеет истинную природу. И лишь немногие из нас достаточно храбры, чтобы бороться с ней.
Я восприняла это как квалифицированный ответ, потом облизнула губы, размышляя, кем по натуре я была. Интересно, эта моя «натура» изменилась, когда я стала Алисой, и меняется ли она до сих пор, поддается ли влиянию впитанных мною демонов?
— Но вопрос не только в вашей природе, chйrie, — сказал он любезно. — Твое сердце — это важнее.
— А ты? Какова твоя природа?
Он напряженно улыбнулся. — Я сражаюсь на стороне справедливости. В этом я тебе клянусь. Хотя я плачу ежедневно за мою гордыню.
— Гордыня?
— В молодости, я хотел жить вечно, черта, которая присуща только для истинных ангелов и бестелесных демонов. Я действовал безрассудно, пытаясь проявить желание, я не правильно понял свою суть и не хотел, поэтому и столкнулся с последствиями. Я был наказан за мою глупость. — Он закрыл глаза, глубоко вздохнул. — А теперь ты разделяешь мои мучения.
— Но это значит, что ты получил все, что хотел. — Сказала я, переходя на шепот. — Бессмертие.
— Кажется, так, — сказал он. Его улыбка, когда он взглянул на меня, была мрачной. — Бывают времена, когда я думаю, что ад — это место, где сбываются все ваши мечты.
— Я не понимаю.
— Ты знаешь, почему я здесь, Лили? Внизу, в этой тюрьме из бетона и металла? — спросил он, и я поняла, что в его голосе больше не было акцента. — Ты хоть представляешь, сколько мне лет? Сколько жизней я прожил? В скольких местах я жил, сколько жен у меня было, годы, которые я видел, пролетающие мимо?