Испорченный
Шрифт:
— Готово, — говорю я. Знаю, он слишком близко к микрофону, чтобы что-то ответить.
Питер протягивает руку и поднимает меня. Я стряхиваю пыль, пытаясь игнорировать то, как сильно мне понравилось прикосновение его рук. Робкий толчок возбуждения заполняет мое тело. Взгляд Питера фиксируется на мне, пока я не сажусь на свое место. Я не оборачиваюсь. Все, что могу — это притворятся, что я не знаю и мне все равно, что он смотрит.
В это время один из парней в первом ряду начинает хлопать. Он одобрительно кричит и произносит:
— Давайте похлопаем ассистенту-технарю! —
Парень — Марк — смотрит на меня, пока я не сажусь. Я киваю ему и, сияя, он улыбается в ответ. Он на год младше меня, а отношения так далеки от меня, что я никогда не замечала его. Видимо, ему было сложно добиться моего внимания. Улыбка Марка заражает. Я откидываюсь на спинку сиденья, улыбаясь, и смотрю на кафедру, где вижу лицо Питера. Его глаза черствы, и обычно еле заметная улыбка даже не видна. Его взгляд ускользает, прежде чем я успеваю моргнуть. Марк не заметил. Черт, не уверена, заметила ли я. Что это было?
Питер начинает занятие, а к его окончанию все возвращаются к привычному ходу дел. Изумительно, сколько же времени им понадобилось, чтобы перейти от Тэдвика к Питеру. У них разные стили преподавания. И я знаю, это не только из-за того, что сижу здесь. Раз в неделю он ведет мои вечерние занятия. От этой мысли в моей голове все плывет, Питер распускает класс. А я стою и собираю свои вещи.
Питер подходит ко мне.
— Спасибо, что позаботилась о микрофоне. Ты спасла меня от больного горла. Было бы очень отстойно весь день говорить громко на всю аудиторию, чтобы все слышали.
— Ну, для этого я и здесь, чтобы спасти мир от отстоя, — я награждаю его полуулыбкой и иду к двери.
— Ты можешь еще раз прийти к семи утра? Мы все еще должны наверстать материал, — глаза Питера скользят по моему лицу, пока он говорит, на этот раз нежнее, чем вчера.
Я киваю, будто мне все равно, притворяясь, что это всего лишь работа и ничего больше.
— Конечно. Увидимся.
Глава 9
Милли сидит на своей кровати, раскладывая ксерокопии справочников из библиотеки. Последние несколько дней она работает над курсовой. Ночь упражнений для стальных прессов была чем-то вроде перерыва для нее. Поверьте, вы не захотите быть с Милли, когда она отдыхает.
— Привет, — говорю я, придя после занятий, и присаживаюсь на кровать напротив нее. Наша комната оформлена во вкусе Милли. С тех пор как у нее стало больше денег, чем у меня, да и особого желания украшать комнату у меня не было, я позволила делать это ей. Вся комната в желто-синих тонах.
После осадка, который дал прошлый день, я плохо себя чувствую. Уверена, я была не в духе. Ближе к вечеру, мы все уладили. Мое эго все еще задето, но я рада, что мы больше не в ссоре. Она моя лучшая подруга.
— Привет, Сид, — отвечает она, не удосужившись
Ощущение, будто я упала со скалы.
— Я знаю этот взгляд. Что ты сделала? — спрашиваю ее, стягивая туфли с ног.
— Ничего плохого. Черт, Сидни. Неужели девушка не может сделать что-то хорошее и улыбаться этому?
— Возможно, но твой маленький мозг не работает в данном направлении. Кроме того, я уже довольно много раз видела этот взгляд, поэтому знаю, что надо убегать подальше; так что позволь мне облегчить тебе жизнь. Чтобы ты ни сделала, чтобы ни собиралась спросить, мой ответ — нет. Нет, черт возьми. Ни за что, — я плюхаюсь на кровать и смотрю в потолок.
Сегодня был очень долгий день. Из-за того, что он начался в семь утра, конец дня кажется ближе, чем на самом деле. У меня еще есть задания, и надо поужинать. Уже довольно поздно.
— Но, Сидни, ты даже не знаешь, о чем пойдет речь. Знаю, тебе понравится.
— Ты всегда так говоришь.
— И тебе всегда нравится.
— Нет, не нравится. Просто я вежлива.
Милли громко смеется, потому что это большая толстая ложь. Вежливые комментарии и прямота — это два качества, которые несовместимы. Я предпочитаю говорить прямо. И она знает это.
— Если бы это было возможно, — она откидывает голову и издает плаксивые звуки. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
Я смотрю на нее.
— Ты серьезно? — Милли сжимает руки под подбородком, все еще умоляя. — Ты когда-нибудь остановишься?
Она трясет головой и продолжает просить.
— Ну, хотя бы скажи, что это?
— Танцевальный клуб свинга. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… — она продолжает умолять меня, хлопая огромными глазами. Может это срабатывается на Бренте, но не на мне.
— Нет, — говорю я и кладу руку на лицо. Она не перестает. Я смеюсь над ней и говорю: — Ты еще долго собираешь это продолжать?
— Да. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
Я люблю танцевать, особенно в стиле свинг. Музыка, одежда, движения — обожаю. Есть несколько вещей, с которыми я могу забыться. В то же время я не понимаю современные клубные танцы, когда люди будто бьются в судорогах, мне нравятся старые танцы. Здесь и движения, и шаги, и ритм, в котором можно потеряться. Танец требует определенных навыков, и если ты найдешь подходящего партнера, все будет идеально. Я уже давно не танцевала, с тех пор как уехала из Нью-Джерси.
Милли все еще умоляет. Еще несколько минут я позволяю ей это делать, но затем сдаюсь.
— Хорошо, но ты будешь мне должна.
— Ты всегда так говоришь.
— Да, ты мне много должна, — она смеется и подпрыгивает вверх-вниз на кровати. — Где ты вообще здесь нашла клуб свинга? Я думала, тут только кантри.
Милли медленно отводит глаза. Я приподнимаюсь, облокачиваясь на локти, и смотрю на нее. Она объясняет:
— Это не совсем такой клуб.
— Что ты имеешь в виду?