Исповедь плохой подруги
Шрифт:
— Что ты делаешь?
Я обернулась на голос Тимура. Он держал подмышкой два холста и смотрел на то, как я безжалостно тыкаю кистью в ладонь.
— Ничего, — сказала я и положила кисть на место.
Он подошел и стал копаться в кистях. Я на мгновение зажмурилась, чтобы приступ стыда, который только-только поутих, не восстал снова. Зачем было так мучать кисточку? Что она мне сделала?
Из магазина мы вышли минут через двадцать. Я была уверена, что если бы пробыла там еще хоть минуту, то умерла бы от токсического шока. Запах краски был таким сильным, что, казалось, просочился даже в сетчатку
— Ну, — сказал Тимур, стискивая холсты. — Домой?
Я кивнула.
— Тогда пока.
— Пока, — сказала я.
Затем мы одновременно двинулись в сторону остановки.
— Тебе тоже на маршрутку? — спросил Тимур, улыбнувшись.
— Ну да, — сказала я.
Я бы тоже улыбнулась, но было жутко неловко, что, хотя мы уже попрощались, приходилось идти в одном направлении. К счастью, как только мы подошли, Тимур сказал:
— О, а вот и моя маршрутка!
Я вгляделась в приближающийся транспорт.
— Да что же такое, — тихо произнесла я, разглядев его номер. Это была и моя маршрутка.
Мы вдвоем зашли и Тимур ничего не сказал, хотя было видно, что его эта ситуация забавляет. Конечно, единственные свободные места были рядом. Эх, а я так хотела надеть наушники, смотреть в окно и жалеть, что вышла сегодня из дома. А раз мы будем сидеть вместе, то придется разговаривать. Черт возьми.
К счастью, Тимур стал что-то говорить, едва я села рядом. Точнее даже облокотилась о сидение, потому что для меня оставалось совсем немного места. Одно из двух сидений занял Тимур, половинку оккупировали его холсты, а я довольствовалась остатками, не зная как бы намекнуть, что холсты можно и на пол поставить.
Как бы Адель он не нравился, у них есть одна схожая черта, — оба такие болтливые, что мне не приходилось даже рта открывать. Такая роль меня более чем устраивала. К тому же, если я что-то и говорила, то меня слушали так, как, наверное, не слушают даже младенцев, которые говорят свое первое «ма».
Вдруг Тимур замолчал и уставился на меня. Он ждал ответа, а я не услышала вопроса. Неудобно получилось.
— Что? — спросила я.
— Ой, извини, раз ты не знаешь…
— Что не знаю? — повторила я слегка раздраженно.
— Ну, про карьер.
Я нахмурилась.
— Я думал Адель и тебя пригласила.
Оказалось, что на майские праздники та же компания, что собиралась в пятницу дома у Адель и Влада, поедет на карьер, который находился в паре часах езды от города. Я там никогда не была, но всегда хотела попасть. Хотя меня там не ждали. Было видно, что Тимур не рад тому, что поднял эту тему. Когда я поняла, в чем дело, сердце как-то болезненно екнуло. Почему Адель меня не позвала? Она же говорила, что мы подруги… Наверное, я что-то не то сделала в пятницу. Надо было сделать лицо попроще, после того инцидента с Владом. Не так уж это было неожиданно, и не так уж противно.
Тимур стал говорить о чем-то другом, а я снова молчала. Казалось, на меня надели огромный рюкзак с тяжелыми камнями, потому как мне захотелось скукожиться, втянуть шею и никогда больше не поднимать глаз.
Ну, впрочем, не в первый раз я пропускаю что-то веселое, так что мне не привыкать. Раньше же я спокойно жила без всяких таких вылазок. Да и они мне не больно то нравятся. Не стоит расстраиваться.
Выходить
— А в каком доме ты живешь? — спросил он.
— В тринадцатом.
Тимур почему-то засмеялся.
— Только не говори, что и ты тоже! — воскликнула я.
— Нет.
Я облегченно вздохнула. Было бы тупо, если бы мы вдруг оказались соседями, и за все время я его ни разу не видела.
— В одиннадцатом.
Теперь засмеялась я.
— Ну конечно! Кто бы сомневался.
Пару минут мы шли по узкой тропинки, которая пробегала через небольшую посадку от проезжей части до многоэтажек. На распутье мы остановились.
— Мне туда, — сказала Тимур.
— А мне туда, — сказала я.
Мы указывали на разные ответвления дорожки и от этого даже стало как-то печально. Никто не спешил прощаться.
— Слушай, — сказал Тимур. — Ты никуда не торопишься?
Я покачала головой, не понимая, куда он клонит.
— Может, зайдешь?.. Мне нужен свежий взгляд на мои картины.
Видно было, что Тимур боится сказать что-то не то. А я лишь хлопала глазами. Зайти? К нему? Я даже у одноклассниц дома бывала раз пять, не больше, и это лишь по большим праздникам. У меня самой дома ровесники никогда не бывали. Никогда. Когда Адель об этом узнала, то предположила, что я там делаю наркотики. А я сказала, что, если бы это было правдой, я бы уже давно накопила на такой дом, как у нее.
Но старые установки надо рушить и вот, представилась отличная возможность. Я еще раз хлопнула ресницами, чтобы Тимур не думал, будто я так легко соглашаюсь на подозрительные приглашения.
— Давай, — сказала я слабым голосом и, чтобы прозвучать убедительнее, еще пискнула: — Ты же не насиловать меня собираешься?
— Обещаю, что буду держать себя в руках, и не сделаю этого.
Ответ прозвучал, как шутка, но мне все-равно стало капельку легче. Да и, честно говоря, опасений на счет сомнительности этого мероприятия у меня не возникало. Тимур не выглядел, как насильник. По крайней мере, когда пытался удержать два здоровенных холста. Да и вряд ли насильники носят старую одежду. У них она вся в крови, а так как кровь плохо отстирывается, они постоянно покупают новую. Логика была железной и я совершенно не переживала. То, что одежда Тимура выглядит скорее не старой, а застиранной, я старалась не думать. Если бы он реально пытался смыть кровь, то остались хоть какие-нибудь пятна… Правда же?
У подъезда мы остановились и Тимур все же передал мне холсты, чтобы найти ключи и открыть дверь. Когда домофон пискнул, и мы вошли, Тимур радостно сказал:
— Сейчас познакомишься с моим песиком!
Господи, пожалуйста, пусть это будет не эвфемизм.
— Это не эвфемизм, — быстро добавил Тимур поникшим голосом, осознав, как прозвучали его слова после обещания меня не насиловать.
Уже через три этажа я убедилась, что Тимур говорил прямо. Из-за двери слышалось жалобный скулеж и, кажется его песик шкрябал когтями по двери. Судя по звукам, это должна была быть маленькая милая псинка.