Исповедь плохой подруги
Шрифт:
Я водила не очень хорошо, по крайней мере мне так казалось. С полминуты я делала вид, что осматриваюсь в машине, чтобы потянуть время перед тем, как привести ее в движение.
— Да не переживай ты так. Это автомат. Даже я справляюсь.
Глянув на Адель, я действительно немного приободрилась. Завела мотор, глубоко вздохнула и начала медленно выползать из парковки. К счастью, машин было не много, да и пятый корпус находился не на людной улице.
— Куда едем? — спросила я, не отрывая взгляда от дороги.
Солнце било в глаза, но я не решалась оторвать руку от руля, чтобы
— Домой, — просто ответила Адель.
Она открыла окошечко и выдула сигаретный дым. Либо время для меня текло слишком медленно, либо сигарета Адель была бесконечной.
Я не успела рта открыть, как Адель поставила телефон на подставку так, чтобы я его видела. Она установила в навигаторе маршрут на какой-то жилой комплекс, и металлический женский голос скомандовал мне ехать на восток.
— Класс, спасибо! — сказала я с сарказмом в голосе.
В следующую секунду я напряглась, подумав, что лучше бы я не ерничала в новой компании, чтобы не казаться глупой. Но Адель меня поддержала.
— Да, да! Меня тоже это бесит! Как-будто у людей есть встроенный компас!
Я засмеялась. Не то чтобы мне было искренне смешно, просто я начала чувствовать, как спадает напряжение.
Мне повезло, что на дороге почти не было машин. Хотя скорее это им повезло. До жилого комплекса мы добрались минут за двадцать, разговаривая вполне себе увлеченно. Почти столько же времени я потратила на то, чтобы припарковаться возле большого дома, который напоминал картинку из Pinterest. Казалось, тот, кому поручили рисовать его чертеж, знал в графических редакторах только инструмент «прямоугольник». Все фасады и окна, многие из которых уходили в пол, были такой формы. Но все вместе это смотрелось гармонично.
Покинув машину, я не забыла закрыть дверь на замок. Хотя здесь, на частной территории, вероятность угона была в разы меньше, чем на парковке возле университета.
Я сделала два шага в сторону и остановилась, дожидаясь, пока подойдет Адель. Правая нога болела с непривычки, а спина была мокрой, будто я ехала в тридцатиградусную жару со сломанными кондиционером.
— Ты здесь живешь? — задала я абсолютно тупой вопрос, когда Адель подошла.
Тон у меня был такой, будто мне было пять лет, и я увидела настоящего единорога. Адель усмехнулась.
— Ну да, — сказала она. — Идем быстрее я хочу есть.
Последний раз я была в чужом доме по приглашению сверстников еще в школе. Так что сейчас мое положение было удивительным.
Вошла я только когда потопталась на коврике у входа, чтобы струсить с ботинок грязь, которая еще даже не успела там собраться. Внутри дом был таким же красивым, как и снаружи. В интерьере основными цветами были черный, темно-коричневый и белый. Полы и мебель выглядели так, будто их протирают каждый час. Хотя судя по тому, что нас встретила горничная, так оно и было.
— Здравствуйте! — сказала Адель, снимая крутку.
— Здравствуйте, — тихо сказала я.
Горничная возилась на большой кухне-столовой, которая находилась слева от входа. Она не заметила, или сделала вид, что не заметила, как Адель не стала снимать ботинок и прямо в них направилась к лестнице. Я
Я взобралась по деревянной лестнице с широкими ступенями и рассматривала все так, будто меня действительно окружала стая единорогов. Минув коридор, Адель открыла дверь в одну из комнат и жестом велела мне заходить.
Комната Адель была такой же большой, как и все в этом доме, так что огромная кровать у стены казалось крошечной. Светло-розовые обои отливали желтым из-за света, который лился из окна. Окно было одно, но практически на всю противоположную от двери стену. Приглядевшись, я поняла, что окно, по сути, не окно, а выход на веранду.
Ступать было мягко, потому что пол был устелен ковролином по цвету едва отличимым от обоев. Но самым занимательным и по совместительству самым захламленным местом был туалетный столик с зеркалом с подсветкой. Его я и разглядывала, когда Адель сказала, что скоро вернется и выскочила из комнаты.
Я стала медленно прохаживаться вдоль стен. Одна из них была почти что до пола завешана фотографиями и рисунками. Фотографий было больше. Они висели, то просто приколотые на кнопки, то подвешенные малюсенькими прищепками к ниткам или гирляндам. Одни были в рамках, другие — без. Там Адель за партой в первом классе, там в купальнике по колено в воде, на одной — верхом на черной лошади, на другой в большой компании, на третьей с несколькими девочками-ровесницами. У меня на телефоне, вместе со скриншотами, фотками закатов, расписаниями пар и открытками от бабушки, было меньшей фотографий, чем у Адель на стене. Одну фотографию я рассматривала чуть дольше остальных. На ней Адель была с каким-то парнем, слишком на нее похожим, чтобы не быть ее родственником. Хотя волосы у него были короткие и темные, черты лица практическими совпадали с чертами Адель. Большие глаза, острые скулы и прямой нос.
— Это мой брат, — сказала Адель.
Я не заметила, как она зашла и потому вздрогнула, перестав пялиться на фотографию. Адель вернулась с подносом, на котором находились бутерброды и два стакана с соком. Я села на кровать и Адель всучила поднос мне. Затем она включила музыку, взяла бутерброд, и стала есть его, роняя крошки на пол и покачиваясь в такт музыки. Я молчала и смотрела на нее, сжимая пальцами ободок подноса. Былое напряжение вернулось, я снова стала чувствовать себя неловко рядом с Адель. Квартира, где жила я, казалась мне довольно большой, до того, как я побывала в этом доме.
— Как дела? — спросила Адель.
— Ну… я…
— Впечатлена? — спросила она с улыбкой.
Было видно, что она не пытается меня впечатлить. Она просто вела себя легко и непринужденно, как и привыкла.
— Ага, — сказала я.
— Да ладно тебе, — сказала Адель, забирая с подноса второй бутерброд. — Угощайся.
Я взяла бутерброд, хотя есть не хотелось. Он состоял из хлеба и расплавленного сыра, что не особо сочеталось с тем, как выглядела Адель. Она была худой, ее ключицы так выделялись, что я удивлялась тому, что они не прорезают ткань, которая их закрывает.