Исповедь плохой подруги
Шрифт:
Хотелось покрутить головой, чтобы увидеть хоть что-то кроме яркого света. Но остатки боли с предыдущей попытки еще пульсировали где-то в области макушки и потому я решила пока не шевелиться.
Наверное, я снова заснула, потому что в следующий раз, когда я посмотрела на свет, он стал другим. Немного желтее, и лился будто бы под другим углом.
В это пробуждение я чувствовала себя получше. Я попробовала покрутить головой. Она снова отозвалась болью, но если двигаться медленно, то боль не накатывала. Только в одном месте, где-то
Я не знала, сколько так пролежала, часы я не видела, а собственный счет времени у меня исказился. Может, через несколько минут, а может через полчаса в палату заглянула медсестра. Если бы не белый халат, я бы подумала, что она ангел, который сопроводит меня в Рай. Или в Ад. У нее были красивые светлые волосы, похожие на те, которые рисуют принцессам в детских книжках.
Медсестра хотела тут же и уйти, но, заметив, что я смотрю на нее в ответ, она улыбнулась и вошла в комнату.
— Доброе утро, — сказала она.
— Доброе утро, — вторила я, а затем в меру своих сил повысила голос. — Утро? Уже утро?
Медсестра улыбнулась пошире.
— Ну, если придираться, то уже день.
Я замолчала, откинув голову на подушку. Ну как откинув, скорее повернув ее обратно градусов на десять.
— Что со мной? — спросила я.
На самом деле я помнила, что случилось. Чмоня, машина, очень твердый асфальт. Будто догадавшись, о чем я думаю, и что разъяснения мне не нужны, медсестра просто кивнула на мою ногу.
Я приподнялась на локтях. Смутно, но я понимала, что с ногой что-то не так. Но к тому, чтобы увидеть ее в гипсе, я готова не была. Похоже, я издала какой-то звук, или выражение лица стало красноречивым, но медсестра заговорила обеспокоенным тоном:
— Не переживай. Уже все хорошо Перелом закрытый.
— Перелом?
Медсестра сочла этот вопрос за риторический и не стала отвечать. Я прикоснулась к гипсу. Мокрый. Не решаясь задавать вопросы, я молчала. Медсестра не уходила — знала, что мне хочется расспросить ее обо всем. А пока мне нужно немного времент, чтобы привыкнуть к зрелищу, которое теперь представляла моя левая нога.
— И сколько мне так? — спросила я.
— Ну, недели три минимум.
— Три недели?! — воскликнула я, уже не переживая о том, как на это отреагирует моя голова. — Но у меня защита диплома через две! А его еще надо доделать!!
— Да защитишь ты свой диплом, — сказала медсестра, прикоснувшись к моему плечу. — Ты же не левой пяткой его делаешь?
Она хихикнула, а я немного успокоилась.
— Так мне можно будет покидать больницу?
Честно говоря, я понятия не имела, что происходит, когда люди ломают ногу. Мне придется ездить в коляске? Ходить на костылях? Я никогда в жизни не смогу прыгнуть с парашютом?
— Если все будет хорошо, то ты поедешь домой завтра. А сейчас особо не дергайся, гипс еще не застыл.
Я снова уставилась на свой гипс. Ну и ну. Никогда бы
Мысли о маме вдруг заставили меня содрогнуться.
— Моя мама… — начала я.
— Уже все знает, — сказала медсестра. — Она была здесь. Это она подписала согласие на гипс. Мы решили не будить тебя, чтобы ты быстрее восстанавливалась.
Меня мало интересовало, как решался вопрос моего гипса. Надо значит надо. Но мама… Она была здесь. Почему не осталась?
Тут я вспомнила, что уже середина следующего дня. Наверняка мама просидела здесь со мной до утра, а потом ушла на работу.
— Спасибо, — сказала я, чувствуя, как утяжеляются веки. — Я могу сейчас еще поспать? Очень хочется спать.
Медсестра на миг нахмурилась.
— Если хочешь спать, то спи, конечно же, — сказала она. — Но твой брат ждет. Он здесь с самого утра.
Теперь настала моя очередь хмурится.
— Но у меня… — начала я, но вовремя закусила язык.
У меня нет братьев. Ни родных, ни двоюродных, ни каких-либо еще. Но если я правильно все понимаю, то пусть этот человек представляется как хочет, лишь бы его пустили ко мне в палату.
— Пусть зайдет, — тихо сказала я.
Медсестра кивнула и вышла. Все полминуты, что я в сознании лежала здесь сама, мое сердце стучало так громко, что я не слышала звуки, доносящиеся из коридора, хотя дверь была открыта. Не может быть, чтобы он пришел. Но я верила, что не ошибаюсь. И не ошиблась.
— Тимур! — воскликнула я, когда он зашел. — Как ты…
Я не смогла продолжить. Губы задрожали, а глаза намокли. Вместе с тем сильнее заболела голова.
— Привет, — сказал он, усаживаясь на стул, который, оказывается, стоял рядом с моей кроватью.
Я смотрела на него, не в силах сказать хоть что-то. Я была безумно рада, что Тимур здесь, но вместе с тем разволновалась.
— Как я что? — спросил он, уяснив, что без посторонней помощи я не вступлю в разговор.
— Как ты узнал, где я… и что со мной произошло.
Будто по команде мы посмотрели на мой гипс. Мне захотелось пошевелить пальцами левой ноги, чтобы убедиться — они все еще мне подвластны. Но что-то мне подсказывало, что лучше так не делать.
Тимур помолчал, а потом, все еще смотря на мою ногу, сказал:
— Мы гуляли с Диком. Мы теперь выходим на аллею… В общем, я шел, потом слышу — машина резко тормозит. Думал, налетела на пешехода. Так и оказалось. А потом я увидел, что пешеход — это ты. Я сразу бросился к тебе. Водитель той машины — какая-то девушка, она сразу в сопли и слезы… Потом оказалось, что никто так и не вызвал скорую помощь, так что это сделал я. Когда скорая приехала, я назвался твои братом, чтобы меня пустили. Уже из больницы я позвонил твоим родителям. Кстати, вот твой телефон.