Исповедь Самбервилля
Шрифт:
Мэр и сам не понимал, почему так вспылил, но это был его храм. Здесь все принадлежало ему. И он знал, что все, что он скажет, будет выслушано. Внимательно и безукоризненно.
– Я служу Всевышнему и помогаю заплутавшим душам. Мне кажется, твоя душа так же потеряла путь к светлому, – спокойно ответил святой отец, хотя крест в руке с силой вжался в кожу.
– Душа… Ты как старый, заезженный проигрыватель. Пластинка порядком истаскалась, исцарапалась, а ты все так же продолжаешь настойчиво скрести по ней иглой, раздражая своим истошным скрипом
Мэр прикрыл на секунду глаза. Он пробовал на вкус мимолетный страх, который чувствовал нутром.
Чужой страх был для него наивысшим кайфом: лучше любых наркотиков и ярче любого оргазма.
– Господь давно спустился с небес и бесследно пропал в пошлых, безвкусно украшенных барах. Этот парень любит все невзрачное и примитивное. Иначе бы не создал человека. Пока он заливает в глотку любимое красное вино, такие идиоты как ты, возносят руки к пустым небесам. Но пока здесь есть я, ты можешь считать меня его заместителем, пасынком, бастардом.
– Я напишу тебе страницы из Библии, которые нужно будет прочесть. Молитвы, – начал святой отец, но мрачный гость снова раздраженно перебил его:
– Мы живём в двадцать первом веке. Я могу купить себе новое сердце, новое тело, любую внешность. Неужели ты думаешь, что я буду читать скудно сложенные стишки, которые ты называешь молитвой? Каноны, тропари, кондаки и акафисты – это все не мое. Меня тошнит от этих слов.
Он хлопнул руками по коленям, и поднялся с неудобной лавки.
– Только Святое Причастие способно даровать прощение, даже все вышеперечисленное тобой, находится в руках Божьих…
– Я так понимаю, мне следует покаяться искренне? – мэр прищурился еле сдерживая улыбку.
Ему нравилось испытывать на прочность человека, который добровольно отверг любые удовольствия. Он видел в нем глупое существо, которое упивалось верой и не знало её настоящей сути.
– Только это путь к избавлению…
– Тогда я каюсь монсеньор, безумно каюсь. Каюсь в том, что довольствовался малым, терзался муками совести, и частично разделял твою точку зрения. В то время, когда я мог давить ступнями бочки винограда, я позволял себе испивать сок из случайно попавших ягод в мои руки.
– Я не понимаю, что ты имеете в виду.
– Ты понимаешь, ты все понимаешь…
Мэр хотел скорее покинуть тесное пространство и в последний раз наполнил свои лёгкие тяжёлым запахом воска.
– Меня создал ваш творец. Ваш идол, – он ткнул пальцем на распятие, которое так отчаянно сжимал в своих руках монсеньор.
– Как что-то совершенное, требующее поклонения, могло создать испорченный элемент в своей безупречной системе?
– Господь всегда оставляет человеку выбор, каждый из нас волен нести в этот мир свет или поклоняться злу.
– Не означает ли это то, что сила Всевышнего слишком переоценена и даже ему не под силу предвидеть исход?
– Пути Господни неисповедимы…
– А может твой
Проводник между двумя мирами, пусть на секунду, но задумался о правде, которая сквозила из его слов.
– Если бы он был справедлив, он бы уничтожил меня и защитил всех, кто ему молится. А они делают это в свой последний час, я слышал.
– Твоя душа слепа. Бог повсюду, тебе стоит просто позволить ему…
– Я и есть Бог. Все здесь создано мной, и ждет моего участия. Я обязательно навещу приду еще, и мы продолжим нашу беседу. Ты не глупый человек, и я вижу, что ни одно из моих слов не было сказано зря. Ты близок к истине.
Мэр отряхнул пальто и направился к выходу.
– Мистер Самбер, – окликнул его священник.
Он остановился, но поворачиваться лицом не собирался.
– Господь с тобой.
– Господь мёртв, глупец, – прошептал мэр и толкнул массивную дверь. – Он умер сразу после того, как его предали.
ГЛАВА 1
Свинцовое небо сгущалось над городом, прижимало его к земле, а в воздухе царило напряженное молчание. Безлюдные улицы прочесывал ветер, который гремел вывесками. Идеально.
Даже погода соответствовала пожеланиям своего хозяина. Он толкнул дверь в бар и вошел в него. Несколько столов были заняты развеселыми завсегдатаями. Он не слышал, что они говорили, только видел, как широко открывались их рты, как звучал каркающий и хрипловатый смех. Они стучали деревянными кружками, темный эль выливался через их края и растекался липкой лужей по глянцевой столешнице.
Мерзкое зрелище. Просто кучка насекомых, которым позволено почувствовать радость в собственном террариуме.
– Мистер Самбер, рады приветствовать.
Он вернул сжатые пальцы в спокойное положение, улыбнулся и снял пальто.
– Как идут дела, Джес? – задал вопрос Самбер.
Униформа, которая состояла из клетчатой рубашки в виде топа и короткой плиссированной юбки, гармонировала со смуглым, поджарым телом. Вьющиеся волосы угольного цвета были собраны в высокий хвост. А длинные ноги украшали сапожки со шпорами. Высокие скулы были обильно присыпаны румянами, толстая черная подводка подчеркивала азиатские корни, которые обычно тяжело скрыть.
– Все хорошо, мистер Самбер, посетителей становится все больше.
Можно подумать он не знал.
Не догадывался откуда берутся все эти люди, населяющие то, что принадлежит ему.
– Я не об этом, Джес.
– Что ты будешь пить? – спросила она, и Самбер увидел, как дрожат ее руки.
– Я выпью рюмку абсента, после того как ты ответишь на мой вопрос.
Он не отводил взгляд от своей собеседницы. Ему нравилось ковыряться внутри таких душ, нравилось извлекать наружу то, о чем они предпочитали забыть. Ты жив пока испытываешь боль. После того, как все становится безопасным – ты мёртв. Мёртв и неуязвим.