Исповедь травы
Шрифт:
– Заступница тех, кто блуждает во мраке, - эхом отозвался Лугхад.
– Я долго шел по Серебряной Струне, я снова устал, но это была уже обычная человеческая усталость, а не бессилие на грани отчаяния. Мне не хотелось спать, и я шел, не останавливаясь, боясь сойти с тропинки. Иногда, когда меня мучила жажда, я опускался на колени и раскапывал снег рядом с Серебряной Струной. Под ним были ягоды, красные и кислые - не то клюква, не то брусника. Я ел их, и они придавали мне силы. Я шел сквозь миры, и ночь была уже непроглядна, но внутренним
Вокруг меня не было никакого следа людей. Смерть Воды мир был занесен снегом и скован вечным льдом. Я понял, что уже близок, если можно так сказать, к линии фронта Тени, через которую придется прорываться с боем. Но даже это не тревожило меня сверх меры.
...Что было - теперь узнаешь ли? Я увидел зарево над мертвым лесом и невольно замедлил шаг. Холодок страха коснулся сердца, и я ощутил, как трепещет под моими ногами Серебряная Струна - наверное, ей тоже было страшно. Пересиливая себя, я двинулся вперед - чему быть, того не избежать.
Лес разорвался внезапно, как покрывало - и предо мною предстала ограда старого кладбища, засыпанного снегом. Тропинка вилась вдоль самой ограды, еле различимая в призрачном свете, идущем непонятно откуда. Что-то темное и безымянное преграждало мне путь - не воспринимаемое чувствами, но дохнувшее в лицо ледяным ужасом. Я понял, что пройти мне не дадут.
"Камень гроба отвален, и нет его здесь..." - торопливо заговорил я. Мне казалось, что именно это Слово будет наиболее действенным...
Страшный хохот, эхом отдававшийся в лесу, заметался между могил и оглушил меня. На ограде, где секунду назад никого не было, теперь сидела огромная коричневато-черная хищная птица. Голову ее венчала корона - венец мертвенного, бледножелтого призрачного света, ничего не освещавшего.
"Ха-ха-ха-ха! Теперь ты в моей власти!" - страшный скрипучий голос, злобное карканье. "Камень гроба! Земля, камень, небытие! Здесь я в полной своей силе! Ты сам призвал меня, жалкий певец, вообразивший себя магом, и сам избрал Землю своей гибелью!"
И тут я, холодея от ужаса, увидел, что у птицы голова женщины, и на моих глазах лицо ее стало лицом Райнэи! Невольно я вскинул руку, пытаясь закрыться от страшного зрелища, и сам не зная почему, вдруг воскликнул: "Оборони меня, Кьяррид!"
"Карр!" - раздалось в ответ. "Кьяррр меррртва! Мерррртва!" И с этими словами порождение кошмаров кинулось мне в лицо. Я отступил, сошел с Серебряной Струны и упал на колени в снег. Птица с лицом Райнэи ударила меня крыльями по голове - и дальше пустота...
Лугхад замолкает, пытаясь справиться с дрожью. Мне тоже сильно не по себе - я как наяву представила все, о чем Он рассказывает...
– То, что было потом, я помню, как в тумане - разум мой был мертв тогда... Я шел назад в Каэр Мэйл, возвращался по Черным Шрамам туда, откуда не бегут. Грязная птица в венце страшного света сидела на моем плече, и из глаз моих струился холод небытия... Я снова шел, не таясь и ничего не чувствуя, через города в кольце распада, и любой, завидев меня, убегал прочь с криком ужаса - я казался им вестником Бездны, я и был в тот миг порождением Тени...
Так вернулся я к подножию Каэр Мэйла, и у ворот города злобная птица сорвалась с моего плеча и с издевательским хохотом растаяла в небе. Я снова был свободен, но в памяти моей зияли провалы, хотя кое-что я все же сумел не забыть, а в душе прочно поселилось отчаяние - я больше не верил в спасение и в победу Света. И когда не стало злобной воли, пленившей меня, я без сил упал лицом в выжженную траву на склоне. Если бы я мог, то заплакал бы - но я никогда этого не умел. И так я пролежал не знаю сколько, а потом встал и вошел в Каэр Мэйл, чтобы стать для него Лугом Безумцем, певцом непостижимого...
И снова Он умолкает. А я смотрю не на Него - на Лоти. Что происходит сейчас в ее душе? Не вступила ли в ней эта новая правда в страшную войну со всем предыдущим смыслом ее жизни, с верой в истинную Королеву и прежние времена? Ибо когда Он вот так вспоминает - не поверить невозможно.
– Что тогда творилось со мной, сейчас уже трудно представить. Тебе знакомо состояние, когда не можешь быть с кем-то, но еще больше не можешь - без него?
– Знакомо, - отвечаю я, стиснув зубы.
– Через месяц после неудачной попытки бегства я и сотворил первую из пяти Смертных Печатей...
– Это был танец Черной Луны?
– перебиваю я с дрожью.
– Нет, Смерть Огня была второй, только второй. А первую Смерть Воды - ты еще не слыхала...
– и вдруг, резко приблизив свое лицо к моему: - Хочешь - здесь и сейчас?
Глаза в глаза...
– Да - хочу!
Тишина повисает над поляной, обласканной осенью. И в этой тишине тот, кто еще два часа назад звался Лугом Безумцем, а теперь вспомнил себя настоящего, словно в первый раз касается струн...
Волны ли тревожно бьются о берег, вторя аккордам, или это кровь пульсирует у меня в висках? Вот... еще... да это же именно та песня, что пригрезилась мне в Башне исступленной ночью, когда Хозяин бросил на меня Храниэль, а сам скрылся неизвестно куда! Да, я узнаю ее!
Его голос вплетается в мелодию - и я, не в силах просто слушать это, срываюсь с места, еще успев заметить вспышку испуга в глазах Лоти - а потом она срывается за мной! Полностью отдавшись неистовой мелодии, кружимся мы вокруг костра, словно повторяя своим танцем то, о чем Он поет:
– И битва была, и померкло светило
За черной грядой облаков...
"То брат мой явился на зов..." Неужели и вправду это был Его зов в ту далекую ночь? Немыслимый, сквозь миры и времена дошедший до Башни Теней, как свет очень далекой звезды, и случайно попавший в резонанс со мной, которая тоже причастна Огню и тоже медленно умирала оттого, что - не вместе?!