Исправленному верить
Шрифт:
Танна невольно отшатнулась – она начала осознавать, что эта ошибка, по которой её спутали с их бывшей посудомойкой, может оказаться плачевной для самой Танны. Конечно же, она помнила, что ту звали Тина, а не Тейна, но разве это что-то меняет? Если женщина решила ослушаться главу семьи и сбежать из дома, то и поменять имя, совершив ещё один грех, не составит труда.
– Ну, что ты! – заметив опасение, промелькнувшее на лице женщины и подняв руки в знак примирения, сказал Посланник. – За кого ты меня принимаешь? Я же не зверь какой-нибудь, в самом-то деле! Теперь, когда мы разобрались с этим прискорбным недоразумением, вариантов у меня не так много – думаю, что придётся рассказать моему заказчику, что вдову его отца мне сыскать
– Отчего же пасынку? – Танна была взволнована и тревожно облизывала губы, молясь только лишь о том, чтобы этот маленький человек не понял причину её беспокойства.
– А как же иначе? – делано изумился Посланник. – Если заказчик – глава семьи и отвечает за всё, стало быть… и деньги членов семьи принадлежат семье. Сам он находится в поместье близ Дижона, так что не имеет возможности лично попросить мачеху об этой малости…
– Я могу! – выпалила Танна. – Если вы захотите, то я смогу стать женой для господина вместо женщины, которую вы разыскивали. Ну, если вы не возражаете, конечно…
– Ну, я даже не знаю… стоит ли тебя так утруждать… - протянул Посланник и прикрыл глаза, будучи в сомнении. – Я вот смотрю на тебя сейчас и понимаю, что мало ты походишь на благородную госпожу.
– Вы не думайте, я способная, правда! В том кабаке, где я работала, была самая настоящая госпожа, я видела, как она разговаривает мудрёно, книги читать любит и вообще… я все перехвачу, правда!
– Ну, если ты настаиваешь… - вздохнул Посланник и сел ровно. – Тогда будешь делать, как я скажу!
Танна быстро-быстро закивала, соглашаясь с этим требованием. Ей вдруг показался опасным этот невзрачный человечек с водянистыми глазами и акцентом уроженца Гессии. А ведь Танна за свою профессиональную деятельность работала с разными клиентами, попадались среди них и гесперийские морячки, которые любили пошуметь и не слишком любили оплачивать оказанные услуги, забредал к ним как-то требовательный господин, из благородных, таких сразу видать. Пару раз обслуживала местного кюре, тот расплатился с ней божьей благодатью и прощением грехов на ближайшие полгода, а все знают, что оказывать услуги храму трусихи не могут… но этот парень… Танна торопливо присела и поспешила заверить, что она постарается сделать всё, что от неё зависит для того, чтобы стать супругой неизвестного господина вместо госпожи Тейны, после чего испросила разрешение покинуть гостиную.
Посланник благосклонно кивнул и рассеянно ответил:
– Благородной даме не нужно разрешение другого человека для того, чтобы сделать то, что она пожелает, госпожа… прошу это наперёд запомнить.
После того, как закрылась дверь, он ещё долго сидел и потягивал вино, размышляя о том, что этот сосунок, заказчик, рано или поздно пожелает, чтобы его мачеха, которая вновь станет вдовой, отдала ему деньги. И, соответственно, может воочию увидеть, что «мачеха» - совсем другая женщина. А нужно ли это самому Посланнику? По всему выходило, что нет. Ох-хо-хо! Покой нам только снится! А ведь он уже настроился на то, что напишет своему поверенному, что отошёл от дел, попросит его переводить всех клиентов на Паблито из клана Мендес. А ещё мечтал, что он не просто бросит свою работёнку, но и купит маленький домик возле Реймса у себя на Родине, в Гессии, будет рыбачить по утрам, а по вечерам потягивать недурной портер, сидя на веранде собственного дома. Начнёт дружить со своими соседями – простыми людьми, как и он сам, коротать длинные зимние вечера за игрой в карты или просто сплетничая ни о чём… Мечты!
А пока нужно стрясти с заказчика побольше денег и заверить, что всё идёт по плану – госпожа Тейна нашлась, с ней была проведена разъяснительная беседа и она согласилась выйти замуж повторно. А ещё стоит
Мне снился странный сон, отчего-то про прошлую жизнь, быстрый, рваный, какой-то странный… я с трудом перевернулась на узком и очень неудобном ложе и открыла глаза, стряхивая с себя наваждение. Затем, скрипя всеми суставами, приняла вертикальное положение и опустила ноги на пол. Мне понадобилось несколько мгновений для того, чтобы сообразить, что рядом с креслом, сияя улыбкой, стоит дед Гаспар и смотрит, умильно сложив руки на груди.
– Случилось чего? Я сейчас, погоди… – я заволновалась и попыталась сообразить, который час.
Судя по всему, совсем недавно рассвело. И с тем учётом, что мы легли спать довольно поздно, выходило, что мы и поспали всего ничего.
– Так, утро уже! – разом поскучнел дед и показал в сторону окна. – А экономка ваша, да и горничная тоже – лентяйки редкие, особливо та молодая деваха. Я уж её будил-старался, так она меня по матушке, говорит, стало быть, мол, оне не привыкшие! Как проснётся, перво-наперво, велите ей язык с мылом помыть и прочесть восемь раз житие святой Софии Аквитанской, дабы не было у неё больше охоты сквернословить, как последняя портовая девка.
Я с трудом понимала, что от меня хочет дед. Одно было ясно – перед ним стояла задача разбудить нас всеми возможными способами. И у него это вышло.
– Слабое наказание просишь за сквернословие-то! – хриплым ото сна голосом заявила я и потрогала колтун из волос на затылке. – Это грех, и грех немалый! И наказываем он будет усекновением языка и отрезанием волос. Можно ещё начертать знак Всемилостивейшего на её лбу, потом, как заживёт, на конюшне выпороть, чтоб наперёд неповадно было! Точно тебе говорю, вот это подходящее наказание, а то ерунду какую-то придумал, ей-Богу! Такое чувство, как будто она обед на пол уронила, а не подверглась греху сквернословия.
Дед отшатнулся в испуге, будто вместо меня ему привиделась ехидна с раздвоенным языком. Он быстро осенил себя знаком Всемилостивейшего и торопливо заверил, что очень чётко вдруг осознал, что грубость со стороны бедняги Сионы, скорее всего, привиделась и ничего подобного она, разумеется, и сказать-то не могла. Но, если она будет вести себя недостойно, то он непременно, тотчас же, доложит мне об этом. А пока дед Гаспар просит умыться и спуститься вниз, к завтраку.
Я согласно кивнула и отправилась обозревать «удобства». Они располагались не близко, в комнате, когда-то бывшей хозяйской спальней. Она была отделана уже изрядно надоевшим мне бледно-голубым шёлком с золотыми цветами на нём. Сама комната поражала размерами, кроватью и огромной пыльной прозрачной занавеской перед ней. За одной из дверей была самая настоящая ванная. То есть, стоял не просто тазик с горячей водой на табуретке, а находилась ванна, скорее сидячая и почему-то круглая. Я с удовольствием умылась и пригладила волосы, переоделась в платье, которое я купила в последний момент в лавке готовой одежды, и решила, что экскурсию по дому могу немного отложить – есть хотелось совсем уж неимоверно.
Пошла на запах и не прогадала. Наш повар, дядька Симон, колдовал возле плиты, по кухне разносился аромат омлета. Леони сервировала стол к завтраку и успевала переругиваться с дедом Гаспаром. Из того, что я услышала, выходило, что мне нужно подать завтрак отдельно, в малой столовой. Только для этого потребуется некоторое время. Хотя бы для того, чтобы из той кучи мебели, что находится в углу столовой, отыскать стулья и стол. И достать из сундуков на чердаке припасённые скатерти, которые удалось сохранить от продажи после пьяных разгулов бывшего владельца поместья. Леони же взывала к разуму деда и настаивала на том, чтобы уговорить меня позавтракать вместе со всеми.