Исправленному верить
Шрифт:
Я сочла возможным отпраздновать маленькую победу, так что позволила себе улыбнуться, когда увидела ошарашенное лицо старосты.
– Надо бы ознакомиться, что думаешь? – я вцепилась в несколько толстых гроссбухов, которые принесла девушка, после чего уселась в беседку и раскрыла первую попавшуюся книгу. Тонким бисерным почерком с многочисленными завитушками были указаны суммы прихода, расхода и прочие записи. То есть, они ещё и сумели умыкнуть старые приходные книги, которые вела мама ребят? Голову даю на отсечение, что это именно она занималась хозяйством, а не её супруг…
Впрочем, после её смерти записи были редкие и хаотичные… а то и вовсе отсутствовали. Но, в последнее время,
Одним словом, очень полезные тетрадочки, очень. По всему выходило, что мозгов для того, чтобы вести «двойную бухгалтерию», у Клода не хватало, да и не боялся он никого. Это же не дед Гаспар с ребятами, которые опасались даже комариного писка и сидели, боясь нос высунуть из дома.
Так что моё желание проверить тетради явилось для него настолько неприятным сюрпризом, что Клод сделал всё для того, чтобы я их не увидела. По мере того, как я водила пальцем по колонкам с доходами, мужик то краснел, то бледнел. В любом случае, ничего хорошего он от меня не чаял получить. И правильно думал, конечно же. Не могу сказать, что я из тех людей, которые готовы подставить вторую щёку и всё такое…
– Деньги вы мне все вернёте! – после долгого молчания произнесла я. – До последней медяшки. У тебя тут, - я потрясла у него перед носом увесистым гроссбухом, - вся информация есть. Кто, когда и сколько воровал. Очень удобно, кстати.
Мужик понуро закивал головой, тем самым давая мне понять, как ему стыдно за подобный проступок.
– Только долги я буду забирать лично. Часть деньгами заберу, часть работами в общих садах. На каждый сад будет назначено несколько семей и спрос с них будет, да ещё какой! Кроме того, не так давно вы все хотели помочь мне с ремонтом дома. Я вас не ограничиваю в этом похвальном стремлении – помочь мне с ремонтом. На добровольных начала, конечно.
Мне показалось или он с некоторым облегчением выдохнул? Надо же…
– И ещё! Ты больше не староста! – осенило меня.
И зачем я это сказала? Раздался столь впечатляющий «плач Ярославны», что даже дочка Клода выползла из дома, решив поинтересоваться, что случилось и кто у нас помер.
Глава 26
Глава 26
– Не губи, госпожа! Не лишай меня должности старосты местного! Отец мой всю свою жизнь за крестьян наших душою радел, дед вот, тоже, а я… Малых детушек без кормильца не оставляй! Они же ни в чём неповинные, кровиночки-то мои… ой, и ждёт их доля незавидная, доля сиротская. За ради куска хлеба спину горбатить деткам моим придётся! Пойдём мы все тогда приблудышами по людям. Милостыньку просить станем… ы-ы… к ограде дома господского подойдём и будем смотреть, как… как… - с видом опытной плакальщицы на похоронах начал Клод, подвывая и заламывая руки.
– …как мы пряники с халвой едим и над вами смеёмся, - помогла я найти нужные слова, не собираясь смягчаться и сочувствовать большому крестьянскому горю, чёрствая я, чёрствая!
Мужик слегка опешил, резко замолчал и с сомнением посмотрел на меня, мол, а не издеваюсь ли я, часом, над его горем великим.
Стоящая рядом с Клодом доченька мало походила на образ «малых детушек», как я себе их представляла. Она молча смотрела на рыдающего папаню и в недоумении переминалась с ноги на ногу. На концерт подтянулась и супруга бывшего старосты с волочившимся за ней дедом Гаспаром в арьергарде.
В результате, помимо визгливых причитаний Клода, мои уши теперь терзал ещё и сочный бас его супруги.
– Вот уж горе, так горе! – картинно раскинув руки в стороны, словно на «Титанике», вопрошала старостиха, которая ринулась к калитке для того, чтобы получить поддержку соплеменников.
– А вот за дело вам, ироды паскудские! – неизвестно, отчего обрадовался дед Гаспар и показал старостихе маленький сморщенный кулак. – Не всё вам над нами смываться, хозяйка у нас слов на ветер не бросает. Строгая, но справедливая! Это мы с детями ишшо вчерась узнали, когда она, только ступив за ограду дома, тут же пообещала, что прогонит, ежели что.
Судя по поражённому взгляду, который подарила мне тётка, она явно не ожидала от меня, вполне миролюбивого на вид человека, подобную неоправданную жестокость. Ну, ещё бы! Дедушка же забыл упомянуть о том, что «прогнать и развоплотить» я обещала потустороннее существо, благодаря которому у бедняги Сионе глаз ещё полдня дёргался.
Односельчане чутко прислушивались к разгорающемуся скандалу, об этом свидетельствовали напряжённо вытянутые крестьянские шеи и тревожное выражение глаз. Однако, они предпочитали сочувствовать горю старосты издалека, не покидая густую зелень собственных садов. Когда обвиняемые стали повторяться и путаться в количестве собственных, голодающих детей, я поняла, что ничего интересного больше не услышу, а это значит, что нужно сворачивать визит. Я плотнее зажала под мышками учётные книги и прошла к садовой калитке.
– Что же… - вздохнула я и похлопала рукой по могучему плечу болезной старостихи. – В одном я с вами согласна – такое издевательство с моей стороны терпеть не нужно. Думаю, что вы найдёте своё счастье в другом месте, на чужой земле. Да что там говорить, ежели хотите, то я могу договориться, чтобы деток ваших взяли подавальщицами в портовых кабаках? Всё не с голоду пухнуть!
Затем, посмотрев в ошарашенные глаза бедной тётки, со вздохом добавила:
– … всё равно, вы собирались побираться по добрым людям. А в этом месте с ними, с добрыми-то, прямо скажем, небогато… Одним словом – удачи вам на другой земле. Ладно, что я всё о грустном? Что там с обещанной телегой с продуктами?
Клод отмёр, покосился на меня со страхом и залепетал, что телега собрана уже. Точнее не так – она, конечно же, собрана, но он очень желает нагрузить её сверх того лично от себя. Как говорится, чем Бог послал. И потом, конечно же, он только сейчас понял, насколько я добросердечная и милая женщина. Ну, покричала, ну, оскорбила неверием, недоверием, подозрением, потыкала в бумажки, попугала, погрозила, а хоть бы и так? Это же не больно? А если и больно? Увечий тяжких, опять же, нет? Так о чём это говорит? Обратно выходит, что лучше меня и нет никого! Если я и пожурила тихонько кого, так это на пользу пойдёт, особливо самому «пожуряевому». Да и потом – ежели крестьян не контролировать постоянно, так они и вовсе на голову готовы сесть… И вообще, на этой земле жили последние семь поколений предков бывшего старосты, куда же он отсюда поедет? А постройки, усадьба, сад? Нет-нет, он семь свечек поставит за моё здоровье возле лика Марии Гваделупской, когда в следующий раз будет в храме Луаза, да и кюре даст пару монет, чтобы он, кюре, то есть, не забыл меня в молитвах своих. Только одна просьбишка будет – чтобы не выгоняла я его с детками с насиженного места.