Испытание адом
Шрифт:
Узнав, что хевы и вправду подсадили в «Геенну» осведомителя, Хонор удивилась, но еще больше были ошеломлены сами заключенные. В лагере этот человек занимался обработкой местного эквивалента льна и выделкой тканей, из которых Десуи шил одежду. Его деятельность являлась важным элементом ориентированного на выживание натурального хозяйства лагеря, он пользовался уважением, и многие заключенные считали его личным другом. Того, что «друг» оказался обманувшим их доверие агентом БГБ, было достаточно, чтобы ввергнуть недавних товарищей в безумную ярость.
Правда, он был не «агентом», а всего лишь осведомителем. Разница представлялась довольно
– … на станции «Василиск»?
Осознав, что МакКеон о чем-то спросил, Хонор встрепенулась.
– Прости, я задумалась. О чем речь?
– Я просто вспомнил, каким был Скотти на «Василиске», – сказал МакКеон и добавил для Бенсон и Рамиреса: – Он был хорош, но боже! Какой он был зеленый мальчишка!
– А еще он ко времени перевода разбогател на пару сотен тысяч, – подхватила Хонор со своей полу улыбочкой.
– У него был удивительный нюх на контрабанду, – пояснил МакКеон, – что обеспечило ему исключительную популярность среди товарищей, когда Адмиралтейство начало выдавать призовые деньги.
– Могу себе представить! – рассмеялась Бенсон.
– Он хоть и веселый, но очень уравновешенный, – добавила Хонор, и улыбка ее исчезла: ей вспомнилось, как этот «очень уравновешенный» молодой человек спас ее карьеру.
Бенсон, почувствовав что-то невысказанное, внимательно посмотрела на Хонор, однако спросить предпочла о другом:
– Он докладывал о неполадках. Как они могут сказаться на наших планах?
– Если с ответчиком хотя бы одного шаттла все будет в порядке, то никак не скажутся, – ответила Хонор, потянувшись к Нимицу. Кот, прихрамывая, направился к ней, и она, усадив его на колени, прижала к груди.
– А если и второй тоже забарахлит? – спокойно спросил МакКеон.
– Будем думать, – ответила Хонор. Голос ее звучал спокойно, но подвижная половина лица отразила угрюмое настроение. – Может быть, откажемся от «Красной Шапочки» и разработаем другой план.
Возражений не последовало, но услышанное никого не обрадовало. Все знали, что операция, получившая условное название «Красная Шапочка», сулила им наибольшие шансы на успех. Да что там – положа руку на сердце, она представляла собой их единственный реальный шанс добиться успеха. Попытка осуществить любой из альтернативных планов скорее всего закончилась бы не освобождением, а гибелью, просто об этом предпочитали не говорить. В конце концов, лучше было погибнуть, чем навсегда остаться в Аду.
– Ладно, – сказал, помолчав, МакКеон, – в таком случае, полагаю, нам следует сконцентрироваться на том, чтобы ничего плохого не случилось с ответчиком первого шаттла.
Хонор невольно прыснула и покачала головой.
– Звучит неплохо, но как этого добиться?
– Хонор! – укоризненно воскликнул он. – Ну уж
Тут уж со смеху покатились все.
Фриц Монтойя, будучи единственным в «Геенне» врачом, уже доказал всем, что является бесценным специалистом. Медики вообще были редкостью на Аиде, и ни один из них не проштрафился настолько, чтобы попасть в «Геенну». Инфекционными заболеваниями заключенные почти не страдали – местные микробы избегали несъедобных чужаков, однако несколько туземных болезней оказались прилипчивыми и надоедливыми, как адскиты или котомедведи. Кроме того, в лагере имел место довольно высокий травматизм, не говоря уж о пищевых отравлениях и нарушениях обмена веществ. Работы Монтойе привалило выше головы, и – при полном отсутствии медицинской аппаратуры и ограниченном запасе медикаментов из аварийных аптечек шаттлов – он справлялся даже с очень сложными случаями. Угодив в положение сельского врача Старой Земли, Фриц показал себя воистину великолепным специалистом. Он не ограничился помощью тем, кто обращался к нему с жалобами, но ввел серьезные изменения во внутренний распорядок лагерной жизни. В корне реорганизовал практику избавления от отходов, ввел обязательные медицинские осмотры и настоял на привлечении инвалидов к легким работам – во избежание гиподинамии. Узники были ошеломлены его энергичным натиском, однако не возмущались и врачебные предписания выполняли безропотно.
Этот аспект проблемы заставил Хонор мысленно скривиться. Судя по всему, хевам было наплевать на здоровье заключенных: с точки зрения БГБ жизнь целого лагеря не стоила затрат даже на элементарное медицинское обслуживание. Если кто-то заболевал или получал травму, то его выживание становилось его личным делом. Медикаментами лагеря не обеспечивались.
«Наверное, – угрюмо подумала Харрингтон, – мне следует поблагодарить их за то, что они догадались подмешивать в пайки заключенных контрацептивы. Правда, они делали это из соображений экономии, а отнюдь не гуманности, ведь дети – это лишние рты. Но одному богу известно, какова была бы детская смертность при полном отсутствии медицинского обслуживания»
– Уверена, Фриц был бы тронут твоей верой в его способности, – сказала она МакКеону, – но сомневаюсь, чтобы даже его непревзойденный целительский талант мог произвести впечатление на молекулярную электронику.
– Ну, не знаю, – фыркнул Алистер. – На меня производит, да еще какое: стоит ему начать приставать ко мне с зарядкой или диетой, как у меня со страху все болячки проходят.
– Это потому, Алистер, что ты легко поддаешься внушению, – вкрадчиво произнесла Хонор и, покачивая рукой перед его лицом, заговорила нараспев: – У вас тяжелеют веки, закрываются глаза, вам хочется спать… спать… спать…
– Ничего подобного! – буркнул МакКеон, но тут же широко зевнул.
Хонор прыснула, Нимиц весело чирикнул, и МакКеон посмотрел на них исподлобья.
– Дама Хонор, – с нарочитой серьезностью произнес он, – всякие утверждения насчет моей «внушаемости» есть злонамеренные инсинуации. А если меня и клонит… – фраза была прервана очередным мощным зевком, – ко сну, то не из-за какого-то там гипноза, а потому, что я весь день провел на ногах. Устал. В общем, ты как хочешь, а я пошел на боковую. Доброй ночи.