Испытание киллера (Часть 2)
Шрифт:
– То-то же, уроды!– резюмировал я и, зверовато взвыв, с разбегу долбанул ногой по двери.
Любопытство через глазок моментально прекратилось - по коридору забухали удаляющиеся шаги.
– А сейчас переходим к репетиции, - мрачно сообщил я. Драматическое произведение камерного типа: утро в совхозе. Или в колхозе - в деревне, одним словом...– Углядев на быстро оплывающем лице здорового от рождения некоторую заинтересованность, я пояснил: - В этой самой деревне утром, на зорьке, начинают орать петухи - хором. И в связи с этим спать
Похоже, эта перспектива здоровому от рождения совсем не приглянулась: он живо полез под шконку, пряча зад и выставляя наружу ноги. Угостив его смачным пинком, я погрозил пальцем и сказал:
– Спокойно, кочет! У меня нет охоты мараться о ваши грязные задницы. Я тебе даю минуту на размышление, а потом буду кастрировать подручными средствами. Кто дал команду меня опустить?
– Фуля тут размышлять, - здоровый от рождения выбрался из-под шконки.– Это Пахом приказал тебя отпедерастить.
– Вор, что ли?– удивился я.– И чего я ему-то сделал?!
– Вор, вор, - подтвердил здоровый и хмыкнул: - И не обязательно, чтобы ты че-то ему сделал. Кто-то из братвы попросил - вот и всех делов-то... Ну, допустим, Витя-Протас...
– Ага, - я поскреб щетину на щеке и сожалеюще покрутил головой: Значит-таки походатайствовал Витек. Ну-ну... Однако не удалось сие мероприятие!
– Ну, ниче, - ободрил меня здоровый от рождения.– ты все равно труп. На зону зайдешь - один фуй опустят, по этапу уже опустят - и отдельная камера не поможет! Ты лучше сразу вскройся - там, за шконкой, самопальное перышко затарено, - здоровый мотнул головой, показывая, где это самое перышко затарено.– А то обидно - такого резвого пацана - опустят... Гы-гы... Лучше, братан, умереть мужиком, чем жить петухом - это я те точно говорю!
– Ну-ну.– Я тяжело посмотрел на советчика, подошел к двери, и, привалившись к ней спиной, начал колотить по железу пяткой, выкрикивая угрозы, адресованные городской администрации, персоналу СИЗО и всей местной братве.
Из соседних камер начали кричать, требуя прекратить, и вскоре поднялся тотальный гвалт. Я с любопытством прислушивался к шуму - теперь было не разобрать, кто устроил такое веселое времяпрепровождение.
– Придется переводить на место, уроды, - пробормотал я.– Куда вы, на хер, денетесь...
Вдруг шум разом стих: в коридоре послышалась дробь бегущих ног, причем мягко этак переступали, словно бегущие были одеты в кроссовки или кеды.
– Довыепывался, идиот, - резюмировал здоровый от рождения и опять полез под шконку.– Ныряй под вторую - это спецназ позвали.
– Что за спецназ?– удивился я.– Откуда в СИЗО спецназ?
– Это уиновский спецназ, - пояснил здоровый и потащил на себя матрац.– Как раз для таких крутых и буйных, как ты. Щас увидишь и почувствуешь!
У меня нехорошо сжалось сердце. Спецназ нарушителям порядка никогда ничего путного не сулил.
– Здесь?– раздалось с той стороны двери.
– Тута, тута! Бушует, скотина, весь корпус переполошил, падла! ответил голос пшеничноусого корпусного.
– Давай!– коротко приказал кто-то.
Дверь со скрежетом распахнулась. На пороге возникли крепкие парни в камуфляже с масками на лицах и резиновыми дубинками в руках. Тот, что стоял спереди, держал под мышкой наизготовку нунчаки из текстолита, окольцованные медными ободками.
"Как врежет - череп напополам", - профессионально определил я и грустно опустил голову, поднимая руки вверх. Слова оправдания были неуместны.
– Во как?– удивился тот, что с нунчаками.– Ну-ну... так, парни, не трогать его, - обратился он к остальным и кивнул мне: - Выходи.
Я послушно вышел в коридор, на всякий случай держа руки поднятыми. Корпусной злобно глянул на меня и сказал:
– Это он, он - тот самый! Он тута...
– Заткнись, чмо, - флегматично посоветовал старший группы. закрывай камеру, пошли в дежурку.
– Да ты че, паря!– возмущенно вскинулся корпусной.– Да я тебе... я буду жаловаться...
– Делай, что командир говорит, - один из пятнистых схватил корпусного за рукав и внушительно встряхнул его.– Чего непонятно?
Бурча под нос невнятные угрозы, корпусной запер дверь и валкой трусцой направился к выходу. Спустя три минуты вся наша компания оказалась в помещении ДПНСИ. Здесь нунчакообладатель снял маску, и я с удивлением узнал в нем своего школьного приятеля Ловцова по кличке Муля-младший.
– Муля? А ты как тут?
– А что? Я ничего.– Муля смущенно почесал затылок.– Работа как работа... Я вообще-то подрывником - просто щас дежурю... Вот... Ты лучше скажи, чего там у вас получилось?
– А-а-а! Ты это у него спроси!– сказал я, кивая в сторону корпусного, который что-то нашептывал на ухо ДПНСИ, бросая на спецназовцев неприязненные взоры.– Спроси - как это я вместо одиночки угодил в камеру к блатным!
– А запросто!– спокойно заявил Муля.– Щас мы это узнаем. Михалыч!– мой школьный приятель обратился к ДПНСИ.– Дай потолковать с этим фруктом. Пару минут.– Он кивнул в сторону корпусного, который попятился, прячась за угол.
– Отставить!– рявкнул Михалыч.– Ты вместе со своим отделением снят с дежурства за неповиновение! Идите к себе наверх и ждите, когда смена придет - щас начальнику УИН позвоню. Топайте!
– Не понял?!– Муля прищурился.– Неповиновения кому? Вот этому ублюдку?– Он кивнул в сторону корпусного, который сжался за столом и спрятал запунцовевшее лицо за мощную спину ДПНСИ.– Этому придурку, который одиночного в камеру к блатным подсадил и тем самым допустил грубое нарушение режима?! Флегматичный Муля уставился на ДПНСИ, вызывающе перебрасывая нунчаки из руки в руку. Я удивленно хмыкнул - вот так тихоня Муля, который мухи не обидит по жизни! Ай да молодец!