Испытание киллера (Часть 2)
Шрифт:
– Или тут имеет место не просто нарушение режима... а, Михалыч? вкрадчиво поинтересовался Ловцов, перехватывая нунчаки в левую руку и ударяя ими по столу.
– Делай что хочешь!– взвизгнул по-бабьи ДПНСИ, не выдержав дерзкого напора, и суетливо отвел глаза в сторону.– Только подследственного водворите на место...
Выйдя из помещения ДПНСИ, Ловцов сказал корпусному:
– Ты, крыса! Если с этим парнем что случится - я тебе яйца на уши натяну! Ты понял, чмо?!
Корпусной опустил голову и проникновенно вздохнул - понял, не дурак!
– Ну и славненько, - флегматично резюмировал мой приятель и сказал мне: - Тут постоянно дежурят наши пацаны - помощь оказывают
– Заметано, - растроганно пробормотал я, протягивая Ловцову руку. Знаешь, а я вообще-то ни за что сюда угодил... Подставили.
– Может быть, - неопределенно пожал плечами Муля.– У нас все может быть. Ну - пока...
Вот так состоялось мое знакомство с нравами и обычаями нашего славного СИЗО. За все время моего сидения никто больше не покушался на целостность персоны вашего покорного слуги, но Судьба, эта своенравная баба, и без вмешательства воров и озлобленных бригадиров два раза нанесла мне страшные удары, от которых оправиться до конца так и не удалось... Спустя два дня Звездорванцев сообщил, что Гольдман умер, не приходя в сознание. Нового адвоката фирма подыскать мне так и не удосужилась, хотя следователь клятвенно заверял, что беспокоил Кругликова по этому поводу аж три раза.
– Заняты они, - сокрушенно сообщил Звездорванцев.– Кругликов этот слушает пять секунд, раздраженно бросает "да знаю я, знаю!" и отключается. Видимо, проблемы какие-то...
Но отсутствие адвоката я еще мог пережить - в принципе, никакой адвокат, кроме Гольдмана, в моем положении ничего исправить был не в силах. Я просто принял этот факт к сведению и приготовился защищаться.
Второй удар был гораздо страшнее. На четвертом допросе Звездорванцев скорбно вздохнул:
– В каких отношениях вы были с главой вашей фирмы... эээ... с Чанкветадзе?
– Почему "был"?– насторожился я.– Был, есть и буду в прекрасных отношениях...
– Он умер, - прервал меня следователь и отвел взгляд.– Сегодня утром, в четыре часа...
Трое суток я пребывал в прострации. Не ел, не пил, валялся на полу в своей одиночке. Уже не в первый раз Судьба так жестоко карала меня. В свое время я потерял жену, которую боготворил, - она оказалась шлюхой. Затем родители погибли в автокатастрофе - в расцвете сил, как говорят, жить бы еще да жить... Чуть позже злобные гоблины надругались над моей маленькой женщиной Милкой, которая до сих пор так и не обрела нормальный рассудок... Дон был моим последним оплотом в этом жестоком мире. Да, он был болен и находился в критическом состоянии - врачи не скрывали этого. Но я твердо верил, что этот старый половой разбойник найдет в себе силы выкарабкаться из любой, даже самой безвыходной, ситуации. А он не нашел... За годы, проведенные рядом с этим человеком, я успел привязаться к нему, как к родному отцу. Он вытащил меня из беспробудного запоя в память о моей матери и терпел рядом с собой, обеспечивая всем необходимым, давая понять, что личная привязанность значит больше, нежели выгода, трезвый расчет и еще куча рациональных критериев большого бизнеса. И вот - его не стало. Теперь я знал, что обречен. Некому было заняться моим спасением. Правда, еще оставался толстый Бо - мой боевой брат. Но умение стрелять, убивать голыми руками и жестоко управлять группировкой, талант заслонять грудью в бою и другие качества Бо были бессильны против козней мерзавцев, которые подставили меня черт знает из каких побуждений. ПРОФСОЮЗ в данном случае тоже оставался в стороне. Я уже представлял, как аналитики этой организации, скучно пожав плечами, вымарали меня из компьютерной памяти.
На последнем допросе, в очередной раз получив мат на 16-м ходу, Звездорванцев вздохнул и сообщил:
– Жаль мне вас.
– Отчего же?– вяло поинтересовался я.– Зря посадили?
– Да нет, - следователь махнул рукой и поморщился.– Посадили... Что посадили - это еще куда ни шло... Отпедерастить вас пытались?
– Пытались, - согласился я.– Но не очень удачно. Сами знаете... А что?
– Да ничего, - Звездорванцев пожал плечами.– Суд скоро. На зону пойдете. Там обязательно отпедерастят.
– Это мы еще поглядим, - небрежно бросил я.
– Сто процентов - отпедерастят, - убежденно воскликнул Звездорванцев, - и глядеть нечего! Вы же бывший сотрудник правоохранительных органов - пойдете на "двойку", так называемую "ментовскую"... А там все повязано - Пахомовы людишки там заправляют. Юридический нонсенс...
– Жаль, значит?– ядовито переспросил я.
– Ага, жаль, - печально подтвердил Звездорванцев.– Неплохой мужик пропадает.
– Ну-ну, - пробурчал я и в лоб спросил: - А вот... сколько вам за меня заплатили? Только честно?!
– Ну что вы!– удивился следователь - даже очки на лоб полезли! Кто ж нам платит?! Нам команду дают - фас!– и все...
– И не совестно?– поинтересовался я, глядя в бездонно-голубые глаза своего визави.– Спите нормально?
– Совестно, очень совестно, - с готовностью согласился Звездорванцев.– На душе кошки скребут - невмоготу!
– "Невмоготу"!– передразнил я.– Н-н-да... Но вы же знаете. Что дело - липовое?!
– Ну - знаю, не знаю...– следователь сокрушенно развел руками.– А как быть?
– Ну а ежели куда повыше сообщить?– предложил я шепотом, подавшись через стол.– Чтобы приехала независимая экспертиза, бригада какая-нибудь из Москвы - типа Гдляна-Иванова... А? Я бы потом вовек не забыл бы...
– Ну уж нет!– Звездорванцев, как бы отгораживаясь, решительно выставил перед собой раскрытую ладонь.– Это вы бросьте, сударь! Мне, знаете ли еще пожить охота - я совсем не старый еще...
– Ну а... а вот судьи - что?!– не сдавался я.– Ведь суд наверняка будет все рассматривать, свое расследование... А?
– Не-а, - вяло помотал головой Звездорванцев.– Судьи - они тоже жить отчего-то хотят...
– Да-а-а, бля...– задумчиво протянул я.– мафия, бля! "Коза Ностра"...
– ну что вы, какая там, в задницу, "Коза Ностра", - не согласился следователь.– В сто раз хуже. С этой "Нострой" кто-то там у них боролся были, знаете ли, примеры... А у нас - глухомань...
Вот такой разговор состоялся позавчера, на седьмом допросе. Беседа эта энтузиазма мне не прибавила.
– Бежать мне надо, - задумчиво щурясь сквозь сигаретный дым на портрет Железного Феликса, произнес я.– А то и впрямь опустят - тут все повязано...
– Да, опустят - это точно, - согласился Звездорванцев, не отрываясь от партии.– А вот бежать... Бежать?!– Следователь встрепенулся - дошло, наконец, какое предложение я высказал! Подняв глаза. Он изучающе посмотрел на меня и, обнаружив, что прямо сейчас бежать я не собираюсь, облегченно вздохнул.
– Ну уж дудки, Эммануил Всеволодович! Из этого изолятора в последний раз бежал некто Тонкий - было это, если мне не изменяет память, году этак... в 1904-м. Его отправляли этапом в Красноярск - когда вывели из приемника, наскочила банда, человек двадцать, конвой перемочила и убралась восвояси. Звездорванцев развел руками и хитро прищурился: - Или у вас в Кировском районе есть банда, с которой вы приятельствуете? А?!