Испытание на зрелость
Шрифт:
Я слышал хрустальный шум, спускающихся с гор вод и трубный призыв мощного вожака одного из стад животных. Я слышал, как звенит роса и роет почву какой-то зверь. Как верещит птица, фыркает на водопое мощный хищник, точит когти о ствол еще один, и рвет мясо своей жертвы третий. Я слышал, как звенит радуга там, за огромным простором воды, на прогалине в лесу у наполненного водами каньона, уже омытой ливнем.
Но не это заставило меня отвлечься. В гармонии звуков и видений вплелось что-то чужое, нарушающее идиллию правильной расстановки сил и возможностей.
Эва? Нет, ее не было слышно. Она осталась за спиной, тогда как ощущения были вызваны во мне с другой стороны, правее по мысу, за лесным массивом, ближе к еле видной в дымке и завесе ливня горной стене.
Я двинулся туда. Возможно, кто-то еще остался жив кроме меня и Эверли. Я был почти уверен в этом, но так же понимал, что могу быть обманутым. В любом случае, стоило проверить.
Сумерки сгущались, ночь подступала неотвратимо, неслась с потоком дождя, смывая остатки дня.
Я шел наугад, прекрасно видя в темноте, но, не слыша тех, позвавших меня молитв. Возможно они пригрезились мне и только. Общество Эвы наложило свой отпечаток столь странными видениями.
В лесу было тихо и все же в нем кипела жизнь. Насекомые точили кору, ели нектар заснувших цветов, жевали листья, сочные от влаги, пережидали ливень птицы и… хищники вышли на охоту. Ночь здесь явно их время. Еще один знак равенства со мной, еще одно отражение в зеркале этого мира. Ведь я, как и они, дитя мглы, охотник за плотью и энергией. В этом у нас один инстинкт, а теперь и одна территория.
Я чуял мощь одного хищника, я чувствовал его голод, как слышал мягкую поступь. Он был еще далеко, но уже чуял меня, как я его. И насторожился и ускорил бег, боясь, что у меня та же добыча, что у него. Право первенства. Неотъемлемое право самого сильного, но сегодня против его мышц выступал разум.
Мы двигались с двух сторон, почти параллельно и все больше я был уверен — к одной цели.
В какой-то миг я увидел силуэт у дерева и понял, что хищник так же видит человека.
Прыжок был синхронным. Хищник прыгнул на жертву, я, наперерез ему, выставив пику. Острие вошло в живот, но смерти не принесло. Мои руки скользнули по приглаженной дождем шерсти, пальцы крепко сомкнулись на мощной шее. Зверь выставил когти, впиваясь ими в мою плоть и раздирая ее. Его рык и мой крик, не боли, но утверждения — мое, не для тебя, не отдам! Слились. И мы покатились по траве, вломились в кусты, подминая ветки и насекомых под ними.
Одно я не учел, одурманенный восторгом воли и свободы что кружились в воздухе, и куражились надо мной — зверь вышел на охоту не один. Это была пара. Уникальная, слаженная, работающая тандемом настолько гармонично, что ступая вдвоем они производили шум одного, дыхание одного сплеталось с дыханием другого в четком, слаженном ритме — не отличишь, что двое. И мне достался самец, как самке достался человек.
Моя борьба закончилась, как только хищник признал мою победу. Он лежал и смотрел на меня, выталкивая с хрипами, все что мог сказать напоследок. Зря, нечестно, — вот что он говорил. Я вытащил пику и откинул: ты прав.
Но ничего не изменить.
Мой взгляд скользнул в сторону самки, что рвала плоть человека, уже мертвую, но еще теплую. И это тоже не изменить. Как не изменить то, что мне придется ее убить. Столь слаженная пара лишившись одного, будет мстить оставшейся единицей. Сиротство не для нее, она предпочтет реванш или смерть.
Месть хищника пожалуй самое опасное, что можно было придумать здесь.
Был бы я один, я бы потягался, но на мне была ответственность за Эву, слишком неприспособленную, слепую и глухую, как все человечки. И ей быть жертвой зверя, если я не остановлю его сейчас.
Самка рвала плоть демонстративно и щурила на меня полные непримиримой злобы глаза. Она вызывала меня, мгновенно сообразив, что своей половине она уже не поможет, уже потеряла и не вернет. Но она спешила убить меня на его глазах, пока он еще видел, пока еще мог почувствовать ликование. И я принял вызов. Ее право и мое сошлись меж частоколом стволов раскидистых деревьев.
Она закружила, шлепая мокрым хвостом по коре и скаля зубы. Она издевалась, вымещая боль и ярость от потери и грозила мучительной смертью. Ее лапа легла на мертвую плоть человека, намекая — это твое будущее. И мы оба прыгнули друг к другу.
Она была мощной, силой не уступая своему другу, но была чуть хитрей и умней.
Ее лапа прошлась в ударе по моей щеке и вскрыла кожу, разрывая даже десна. Я же лишь задел ее по касательной, кожей на руке ощутив ее клыки, мокрую шерсть. И праведную ненависть, отчаянную до ярости, жажду крови — моей.
Мы столкнулись вновь, я душил ее, преодолевая сталь мышц, и получал когтями по мышцам, поливая своей кровью землю. Первая кровь на первой охоте вне дома. Моя эйша превзошла рамки обычности даже в этом.
Я терял кровь и понимал, что видно финал эйши будет равен моему финалу. Но организм Оша был против. Мои клыки вскрыли шерсть и плотную кожу на шее хищника и впустили яд дурмана в его кипящую ненавистью кровь. Я забирал ее жизнь, чтобы выжить, и понимая это, не мог противостоять сам себе. Видно не здесь и не сейчас суждено мне встретить хану.
Самка затихла.
Я поднялся и оттер губы, глядя на застывшее изваяние, что много циклов было единственным победителем на этих просторах. И было матерью.
Люди способны огорчаться по любому поводу, у нас все более сложно.
Я не огорчался по поводу смерти тысячи людей, но смерть этой пары, виной которой я стал, меня потрясла. Смерть людей не была пустой и бесследной, их энергия стала частью энергетического поля планеты, и в каком-то смысле они были живы, продолжали жить и служить на благо других. В частности нас, выживших…
Смерть же этой пары была бессмысленной и нелепой, и лишь погладила мое самолюбие охотника. Я опять вышел победителем, но победил ли?