Испытание на зрелость
Шрифт:
Я пошел на поиски теперь уже людей и думал: а чем я лучше их? Отчего сразу и бесповоротно поставил их ниже, а себя выше? На основании чего? Уровня? Того, что они не оша? Но как выясняется, я, аддон пятого уровня, поступил как аддон третьего и ничем не лучше человека. Мой клан. Моя кровь. Мой организм, мои привычки и наши традиции, все это было противоположно традициям, мышлению, привычкам, организму человека. Но повод ли это считать одного вышек другого? И приходил к выводу — нет, и понимал — не прав.
Мои поступки предстали предо мной в ужасающем свете и
Спустившись с небес своего «величия» я отчетливо понимал, что отличительной чертой любого существа, человек ли, оша, бутусван, является повышенное самомнение, и именно оно толкает его в бездну безумия, бед и неприятностей, а с ним, толкает весь мир в хаос. Но этот еще чист и может быть, моя эйша в том, чтобы удержать эту чистоту, сохранить и примирить разных в одном.
Я еще не слышал, чтобы кому-то выпадали подобные испытания, но всегда кто-то и что-то бывает первым. И лучше быть первым в благом, чем в отвратном. Это хоть не заставляет опускать взгляд и не мучает памятью.
Еще два дня я искал останки челноков и хотя бы признаки людей, но все больше укреплялся в понимании, что ищу себя, укрепляю то новое, что дало росток в моей душе и привыкаю к нему, к себе, уже другому.
Все чаще я оглядывался, поедая плоды все больше думал, не голодна ли Эва.
Все дни я не вспоминал ее и совершенно не беспокоился, а тут отчетливо ощутил тревогу. Естественно, ведь я знал законы гармонии и понимал, что природа Х-7 попытается восстановить баланс, и забрать Эву, как я забрал самца у самки, и тем лишить продолжения рода, обречь меня на медленную смерть, как я обрек на смерть малышей убитых хищников.
Никого из людей даже признаков их я не нашел и поспешил обратно. Я не бежал, не стремился особо, потому что знал, что меня ждет, но как эйша, меня звал долг и приказывала вина.
Через сутки, ранним утром я был на том холме, с которого начал свое бесславное путешествие, и меня уже не разбирал восторг, а морщила легкая печаль.
Эву я увидел издали, как и она меня. Маленькая женщина была в панике, вне себя. Апатия ее исчезла без следа, уступая место ужасу и ярости. Эверли помчалась ко мне навстречу и врезалась в грудь. Принялась хлестать по щекам и колотить кулачками в грудь, крича на одной ноте:
— Как ты мог?!! Где ты был?!!
Я слышал совсем другое: мне было жутко без тебя и за тебя. Я думала, ты бросил меня, погиб.
Я просто обнял ее и она притихла, заплакала горько, выливая наружу все, что накопилось за эти дни. Ей было плохо без меня и понимание сблизило меня с ней, зачеркивая все предыдущие, неудачные попытки знакомства, налаживания отношений.
Возможно мы разные, но здесь мы равны.
Возможно мы никогда не поймем друг друга, но это не должно мешать уважению.
Мне стало жаль ее настолько же, насколько ей было жаль меня. Она смотрела на рубцы, виднеющиеся сквозь прорехи потрепанной спецовки, шрамы на лице, что оставили когти благородного зверя, и боялась спросить, боялась сказать слово. Ее воображение рисовало ужасные картины и она не хотела их озвучивать, не могла, онемевшая от них. Я же смотрел на ее заплаканное лицо, глаза полные эмоций и ощущал странное сродство. Нас было двое, всего двое на этой планете. Разные расы, существа которые не могли бы сойтись в обычных условиях, здесь сплелись, принимая это как само собой разумеющееся. Это было на миг, но это было и началом, показательной возможностью открывающихся перспектив, только приложи усилия, пожелай. И моя мысль о возможности создания уникальной пары в ответ на ту, что я погубил, уже не казалась мне бредовой.
— Я не человек, — напомнил ей тихо. Приняла ли она это?
— Да…Ты редкостная свинья, Кай, — поджала губы отодвинувшись, уставилась в мои глаза пытливо, осуждающе и в то же время, сочувственно, с беспокойством за меня.
Потрясающе.
До этого забота человека меня как-то обходила, а тут…
Я понятия не имел, что она может быть настолько располагающей, искренней. Теплой. А вдуматься — о ком тревожиться она? О более ловком, хитром, сильном, развитом, беспокоится — хрупкая, слабая, ограниченная, запутавшаяся в собственных страхах.
— Что было? — нахмурилась и осторожно коснулась пальцами моей щеки.
Мне слишком понравилось ее прикосновение и слишком не понравился вопрос. Я отвернулся, постоял и пошел вниз, к нашему дому — скорлупе.
— Ты не ответишь? На тебя напал какой-то зверь? Зачем ты уходил?! Почему?! Где ты вообще был?! — засеменила за мной Эва. Я слышал ее и слишком остро чувствовал. Ее энергетика еще лежала печатью прикосновения на коже и волновала против моей воли. Возможно то что я пережил и передумал, сыграло со мной злую шутку, а может осознание неизбежности снесло все рамки и преграды, не оставив иного пути, как только открыться и соединиться.
Мой взгляд отметил изменения в нашем «доме». Пока меня не было, женщина выбрала правильный путь. Она мало очнулась, но и заняла себя делом. Вход в скорлупу был накрыт прорезиненным дождевиком и примотан обгоревшим страховочным тросом — видимо Эва уже пошарила обломки после катастрофы и принесла все более менее годное. Об этом говорили два контейнера с перекошенными крышками и лопатка, прислоненная к скорлупе.
Видно по моему взгляду и выражению лица женщина решила, что преобразования пришлись мне не по душе, потому что попыталась оправдаться:
— Был ливень, буйство стихий какое-то. Воды даже внутри было — море.
Я глянул на нее и отодвинул полог — внутри было настелено тряпье и листья.
— Так мягче, — опять неуверенно просипела Эва.
Я сел у входа, помолчал и признался:
— Мы одни. Нет даже признаков, что спасся еще кто-то.
— Так ты искал людей? — привела рядом, прислонившись ко мне плечом.
— Я знакомился с этим миром. Он прекрасен, но мы для него катастрофа.
— Это он — катастрофа! Эта жуткая планета убила три тысячи человек!