Испытание седьмого авианосца
Шрифт:
Правая рука Дорана проворно защелкала шторками прожектора, похожими на жалюзи. Брент улыбнулся. Опытный сигнальщик способен передавать и принимать около пятнадцати слов в минуту. Доран явно перекрывает этот рекорд, а Уильямс все равно выказывает нетерпение. Наконец Доран передал «вас понял» и повернулся к командиру, даже не продиктовав послание писарю.
— Белено привезти англичанина и пленных с собой на «Йонагу». «Скорая» будет ждать в доке. Как только освободится первый сухой док, лодку поставят туда.
— Как только освободится! Нам он сейчас нужен, немедленно! Передай, нам нужен док с мощным
Снова над морем полетели световые сигналы, затем наступила пауза: видимо, Файт по рации передавал сообщение на «Йонагу». Наконец прожектор эсминца вновь заговорил.
— Док будет готов завтра, — сообщил Доран. — В гавани будут ждать два новых насоса.
— Хорошо, — кивнул Уильямс. — Передай «слушаюсь».
Доран повернулся к прожектору и через секунду объявил:
— Он передает «конец связи».
— О'кей.
— Прошли сотую изобату, командир, — доложил Нельсон из рулевой рубки.
— Так. Мы сидим в воде почти на семнадцать футов. Проблемы есть, мистер Росс?
— Нет, сэр. — Брент обвел рукой сужающийся пролив. — Вода хорошая на всем пути, так что никаких проблем.
— Отлично, старпом… то есть защитник. Можно считать, что матч вами выигран.
С эсминца опять донеслись световые сигналы.
— «Следуйте своим курсом», — сообщил Доран.
— Есть. — Брент глянул в дальномер, потом на репитер и повернулся к рулевому Оверстриту. — Право на угол ноль-два-семь, малый ход.
Оверстрит чуть переложил руль, и под колокольный перезвон дизели замедлили работу.
— Иди по центру, на пятьдесят ярдов от световых буев.
— Вас понял, сэр.
— Эхолот! — крикнул Брент в люк.
— Десять саженей под килем, — отозвался вахтенный на лоте.
— Доложить, если глубина уменьшится до шести футов.
— Слушаюсь, сэр!
Из рубки подал голос главный старшина-электрик Момо Кенкюся:
— Четверо свободных от вахты просят разрешения подняться на палубу, сэр.
Уильямс хмыкнул. Понятно, японцам не терпится взглянуть на родной берег. Обхватив голову руками, он наклонился над люком и проговорил:
— Все свободные от вахты могут подняться. — Он глянул на низко сидящий в воде нос и добавил: — Если ноги не боитесь промочить.
Старшины Кенкюся, Юйдзи Итиока, Масаойри Фудзивара и матрос Тацунори Хара, грохоча ботинками, поднялись по трапу, отвесили поклоны, отдали честь командиру и бегом бросились к борту, не обращая внимания на хлюпающую под ногами воду. Они стояли, сбившись тесной кучкой, смеялись, указывали на берег, хлопали друг друга по спине. Они живы, хотя давно распрощались с надеждой увидеть вновь свои прекрасные острова. Брент полностью разделял их бьющую через край радость.
Лодка вползла в самую узкую часть канала, между мысом Урага и полуостровом Босо. Уже показались редкие дома, но в основном земля была покрыта хвойными и лиственными лесами. При виде сухопутной красоты оттаивали сердца моряков. Брент невольно задумался об этой странной земле, ставшей его второй родиной.
Здесь человека ценят не за постоянство, а за умение ни под каким видом не отступать от своих противоречий. Молодой американец привык на каждом шагу сталкиваться с парадоксами:
Мысли, как всегда, переключились на женщин. Здесь он познакомился с капитаном Сарой Арансон, агентом израильской разведки. Оба сгорали от страсти в ее токийской и тель-авивской квартирах. Потом появилась Маюми Хатия, невинная, ангельски красивая, тонкая, как фата невесты, и страстная, как пантера. Здесь же на «Йонаге» он впервые увидел сотрудника ЦРУ Дэйл Макинтайр, которую очень тревожит близкий «сороковник». «Слишком я стара для тебя, Брент», — твердила она, проводя его в свою спальню, где они занимались такой сексуальной акробатикой, какая ему и во сне не снилась.
Здесь ему встретилась и предательница, шпионка Кэтрин Судзуки. В памяти она неизменно ассоциируется с «черной вдовой», паучихой. После эротической схватки на Гавайях она дважды пыталась его убить. Сперва привела в засаду, потом сама чуть не подорвала «Йонагу» в доке Йокосуки, сидя за рулем грузовика, полного пластиковых бомб. После того как пулемет остановил грузовик, она лежала навзничь и смотрела на него. Брент никогда не забудет той минуты, когда пистолет дернулся у него в руке и на лбу Кэтрин, прямо в центре, появилось маленькое алое отверстие. Как извивались конечности и все тело, когда пуля, выпущенная из ствола, прошла навылет через череп и выпустила мозги. Как потом Кэтрин затихла. Но странное дело — он до сих пор испытывает к ней влечение, хотя она сто раз заслужила смерть, и товарищи высоко оценили его поступок — в особенности адмирал Фудзита.
Едва они миновали мыс Урага, перед ними открылось обширное пространство Токийского залива. Все на мостике разом подняли бинокли. Иокогама — крупнейший морской порт Японии — вытянулась перед ними уродливым коричневым пятном вдоль северо-западного побережья. На севере виднеется Кавасаки, а громада Токио еще скрыта за дальним горизонтом. Зловоние большого города составляет разительный контраст с девственно-чистым небом. Сквозь вонючие коричневые наслоения гордо пробивается вдалеке снежная вершина Фудзиямы.
Переводя бинокль на запад, Брент увидел огромную морскую базу Йокосуки всего в пяти милях по левому борту. Глядя на репитер, он приказал Оверстриту:
— Лево руля. Курс два-восемь-один.
После повтора команды, подлодка не спеша взяла новый курс. Техник по ремонту электронного оборудования Мэтью Данте подал голос от SPS—10.
— У меня на радаре столпотворение, сэр. Множество маленьких яхт.
Брент как раз углядел вдали массивную надстройку и трубу «Йонаги», а сообщение Данте заставило его опустить взгляд. И впрямь десятки ярко раскрашенных суденышек толпятся на небольшом пространстве между ними и эсминцем.