Испытание верностью
Шрифт:
— И не спрашивай. Грохнулась с лестницы. Перелом.
Долговязый посокрушался с минуту и, попрощавшись, пошел к своей такчке.
Конечно, хотелось спросить, что за птица, но пришлось помалкивать. Раз Студинский не соизволил взять с собой, значит, не моего ума дело.
На проходную завода вошла бледная, с дрожащими конечностями и загнанным взглядом. С этим нужно что-то делать. Ещё парочка таких поездок и ему придется искать замену.
— Что случилось? — Егор остановился, заметив, что я отстала. —
— Э-э… укачало.
— Укачало? — хотел взять за руку, но я поспешно спрятала руки в карманы пиджака. — Ясно. Тогда побудь на свежем воздухе. Я сам разберусь.
И так получилось, что свой первый визит на огромный «ТехМаш» я пропетляла, оставшись на обширной территории, среди снующих туда-сюда кранов, тележек, автокар. Дух перехватывало от подобного величия. Со слов Вала я уже узнала, что завод является поставщиком оборудования и запасных частей на крупнейшие горно-обогатительные и металлургические комбинаты. Выступает крупным предприятием промышленной отрасли. Состоит из многочисленных цехов, литейки, станочного парка. У Удовиченко губа не дура, раз пытается отжать такого гиганта.
Когда пришла в норму и смогла выровнять дыхание, оказалось, что тащится на совещание уже нет смысла: Егор шел на встречу в компании заискивавшего начальничка с неприятным, хитрым лицом.
— Егор Андреевич, да откуда я мог знать? ОТК ставит штамп в сопроводиловке. А вы так сходу опустили меня при всех.
Егор резко остановился. С одного взгляда стало понятно, что он на грани.
— А ты кто, а? — схватил за грудки, оторвав несчастного от земли. — Я тебя спрашиваю? Ты начальник или тряпка?.. Где были твои глаза, когда пропускали бракованную партию?
Тот только хватал ртом воздух и перебирал в воздухе ногами.
— Я… Я…
— Ты, бл*дь, ты!!
— Я всё сделаю.
— Про**бал, — Егор отшвырнул его, разминая кулаки, — значит, отзовешь партию и исправишь. Иначе…
— Понял! Всё понял.
Ого, что я пропустила?
— Егор Андреевич, что случилось?
Он перевел на меня взгляд, тяжело дыша, и процедил сухо:
— Ничего. Просто один долб**б профукал брак.
— Его можно как-то исправить?
Он пошел к машине.
— Можно…
— Тогда в чем проблема? — засеменила следом. — Кроме потери денег, конечно.
Поздно поняла, что ляпнула что-то не то. Студинский круто развернулся, испепелив взглядом.
— Думаешь, самое главное – деньги? Давай, скажи, что для таких как я, бабло на первом месте. Так вот я тебя разочарую. Имя, авторитет, марка – вот что важно. Ничто не отмоет запятнанное имя. Партия уже ушла по стране, к белорусам, украинцам. Фирмы, компании… их много. — И махнув рукой, зашагал дальше. Чего, мол, тебе талдычить, всё равно не поймешь.
Я не знала, как быть. Не мешало бы проявить участие. Но садиться опять в машину совсем не хотелось.
— Ты чего зависла? Поехали! — остановился возле БМВ, нервно дернув щекой.
— Вы езжайте, я приеду позже. У меня появились… личные дела.
— Надо
Короче, не сдобровать ему. Мы это уже поняли. Меня и саму передернуло.
Когда Х5 выехал из территории, я поспешила на остановку. Стоило позвонить Тимуру и передать последние новости.
Поэтому, приехав в город, первым делом нашла таксофон и, набрав заученный номер, скрипя душой, отчиталась. Удовиченко молча выслушал и, бросив напоследок: «Оперативно. Умница», положил трубку. Козёл. Но лучше так, чем с глазу на глаз. До сих пор передёргивало от воспоминаний.
Тяга к сигаретам отпала так же спонтанно, как и возникла. Чего уж там, стоило сказать спасибо Студинскому. И дело не в будущем материнстве (хотя и в этом тоже), а в том, что сегодня с утра я заметила, как он принюхивался к моим волосам. Если я собираюсь втереться в доверие, то курение только усугубляло ситуацию. И так злой, как черт.
Подымаясь на второй этаж, сразу стало понятно, что так оно и есть. Повышенный тон, нервное хождение по кабинету, небрежно брошенный пиджак – всё говорило о падении настроения.
— Ты на часы смотришь? — первое, что услышала, переступив порог. — Я помощницу себя взял или… а, ладно. — Вылетел из кабинета, грюкнув дверью.
Я сверилась с часами, ещё пятнадцать минут. Спрашивать, что случилось, не было смысла. Вот только я не виновата и срываться на себе не позволю. Сидевший за столом Вал сокрушительно вздохнул.
Через пять минут Егор вернулся с дымящей чайкой кофе и с осуждением зыркнул на стушевавшуюся меня.
— Что там у нас по расписанию на завтра?
Я сделала вдох-выдох и, заручившись поддержкой Дударева, принялась листать ежедневник:
— Благотворительная помощь Залесовскому интернату, открытие детской площадки и ещё вы собирались посмотреть отчет по затратам на ремонт садика. Сегодня.
— А-а-а-а, как же всё за*бало. — Плюхнулся в кресло, и сделал глоток. — Значит так: смету завтра с утра посмотрю. На детскую площадку смотаешься сама. Представишь меня, примешь благодарности и всё такое, а с интернатом… а с интернатом сделаем так – закупишь от моего имени игрушек, сладостей, канцтоваров и отправишь машиной.
Я офигела. И это называется идти в народ?
— Так люди желают встретиться с вами. Посетите открытие. Это важно и для вас, и для избирателей. Тоже самое касается и детдома.
Егор недовольно сощурился:
— Я не собираюсь спекулировать на помощи и светиться перед прессой, хвастаясь. Девочка, ты меня с кем-то путаешь. Вместо того, чтобы давать советы, лучше приготовь нормальное кофе.
И указал взглядом на выход. Поборов желание высказаться, я направилась к двери и... блин, не сдержалась, пробормотала что-то типа напыщенный индюк.