Испытание волхва
Шрифт:
Глава 9. Встреча двух друзей
Разговор с главой поселковой администрации разволновал Олега, и он решил немного пройтись, чтобы успокоиться. У него отнимали его любимое детище – школу, которую он хотел построить и безвозмездно подарить жителям Куличков в память о своём деде, Святославе Вячеславовиче Полоцком, волхве Ратмире.
Всю свою жизнь его дед был жрецом Велеса и много доброго сделал для людей, но так и остался для них чужим. Таинственным служителем языческого бога, к помощи которого прибегали в трудную минуту, а всё остальное время опасались и хулили.
Это было несправедливо, считал Олег. И мечтал, что придет время, когда справедливость в отношении его деда восторжествует. Дети будут учиться в школе, где им станут рассказывать не сокращенную и исправленную в угоду политической конъюнктуры версию истории страны, в которой они родились, а истинную. Историю, в которой язычество веками было основной религией, теми узами, которые скрепили разные племена в единый народ и позволили создать великое государство, называемое Русью. Олег не мог понять, кому и зачем понадобилось отрицать этот исторический факт, а само язычество подвергать преследованию и объявлять вне закона. Но это началось ещё в те стародавние времена, когда страной правили удельные князья, одним из которых был и его предок, князь Всеслав Полоцкий, чьё имя упоминалось в древних русских летописях. Поэтому Олегу было трудно судить объективно. Да он и не собирался никого осуждать, а тем более выносить приговор. Ему достаточно было просто рассказать правдивую историю современным потомкам древних русичей, а выводы, думал Олег, они сделают сами.
И вот сейчас его мечта гибла, не успев обрести плоть и кровь. На здании школы, которую построит не он, ему не разрешат поместить мемориальную доску с именем его деда, и, конечно же, не позволят рассказывать школьникам о язычестве. Первым этому воспротивится отец Климент, его поддержит Нина Осиповна, а жители Куличков молчаливо согласятся, потому что «во многом знании – многие печали», а кому захочется печалиться, когда проще ничего не знать и радоваться жизни, какой бы та ни была.
«Знание – печаль, незнание – радость», – подумал Олег и грустно усмехнулся. – «Какой абсурд! А что дальше? Свобода – это рабство?! Да здравствует Джордж Оруэлл и его утопия!»
Но в глубине души Олег признавал, что не будь он настолько лично заинтересован во всём этом деле с язычеством, то ещё неизвестно, что выбрал бы для себя сам. Какой человек добровольно изберёт страдания, когда может жить легко и беззаботно? Олегу был известен совет причисленного православной церковью к лику святых старца Амвросия Оптинского «жить – не тужить». Долгие годы Олег так и жил, ни о чём не задумываясь. Но потом он понял, что этого мало. И одно дело – поставить себе задачу выжить в мире зла, и совсем другое – жить полноценной жизнью, не коря себя на смертном одре за то, что от многого отказался, многим пренебрёг ради собственного спокойствия, а на самом деле просто умер раньше смерти и даже не заметил этого…
Это были тяжкие мысли, и они клонили голову Олега вниз. Он шёл, не разбирая дороги и не замечая, куда идёт. Ноги будто сами несли его. Пройдя поле, на развилке тропинки он повернул не к Усадьбе волхва, а в сторону леса. Долго шёл между деревьями, затем те неожиданно расступились, и Олег увидел цветущую поляну, а посреди неё срубленный из сучковатых брёвен дом с остроконечной крышей, увенчанной флюгером в виде совы. При его появлении флюгер завертелся, будто от порыва ветра, и заскрипел, словно предупреждая хозяев о незваном госте. А, быть может, это сова, ожив на мгновение, тихо ухнула…
За два минувших года, что он жил в Усадьбе волхва, Олег так и не смог понять этого, а расспрашивать хозяйку дома он не решался. Бабка Ядвига всё равно не ответила бы, а могла и нагрубить и даже наслать порчу за излишнее любопытство. Это была крайне неприятная старуха, которой боялись все жители Куличков, не исключая участкового, Илью Семёновича Трутнева, капитана полиции и очень мужественного человека, что он не раз доказывал на деле. Но даже он старался встречаться с бабкой Ядвигой только в тех случаях, когда этого было невозможно избежать. И Олег понимал его. Он и сам обходил бы дальней стороной бабку Ядвигу, если бы она не являлась, в некотором смысле, его родственницей.
Это была давняя и очень таинственная история, о которой ему рассказал Тимофей, и то очень неохотно и скупо. Когда-то, ещё в молодости, бабка Ядвига воспылала любовью к деду Олега, волхву Ратмиру, и то ли своей красотой, то ли колдовскими чарами, как предполагал Тимофей, сумела возбудить в нём ответную страсть. Однако их романтические отношения длились недолго. Внезапно юная Ядвига сбежала в неизвестном направлении, не сказав своему возлюбленному, что ждёт от него ребенка. А тот не искал её, возможно, уже охладев к ней, что, по мнению Тимофея, и могло послужить причиной бегства Ядвиги. Вернулась она в эти края только спустя много лет с уже подросшим сыном, которого назвала Михайло, а в свидетельство о рождении вписала отчество Святославович. Но она так и не раскрыла свою тайну, быть может, не простив Ратмиру былой измены. И волхв умер, не зная о существовании родного сына, а потому завещав всё свое состояние, как и служение языческому богу Велесу, внуку родной сестры, которая к тому времени уже давно отошла в мир иной.
Этим внуком и был Олег. А с Михайло он встретился случайно, уже после того, как переехал в Усадьбу волхва из города, где жил и работал школьным учителем истории. Олег не сразу узнал, что Михайло приходится ему родным дядей. Но они подружились задолго до того, как признали себя роднёй. То ли общность характеров, то ли генетическая предрасположенность, однако в жизни у Олега не было лучшего друга. И, видимо, не случайно сейчас, когда ему было так тяжело, ноги сами привели его к дому бабки Ядвиги, где Михайло жил с матерью.
Олегу нужен был кто-то, кто выслушает его, и если даже не сможет помочь, то хотя бы сочувственно помолчит, сидя рядом. На эту роль не подходили ни Тимофей, ни жена, которые непременно принялись бы его утешать, жалеть и давать советы. Во всём этом Олег сейчас не нуждался. Сочувствие только усилило бы его душевную боль. А это было ни к чему. И уж тем более не привело бы ни к чему хорошему. Олег знал, по опыту прошлой жизни, что обязательно найдется выход из сложившейся ситуации. Безвыходных ситуаций не бывает. Но нужно время на это.
Время – вот в чём он сейчас нуждался. И в дружеском откровенном разговоре с Михайло.
Олег опасался, что того может не быть дома, а расспрашивать бабку Ядвигу о его местонахождении было бы бессмысленно. Она никогда не знала, где находится её сын, пока тот не возвращался домой. Однако Олегу повезло. То ли услышав предупреждающий крик совы, то ли уловив мысленные волны, посылаемые Олегом, на крыльцо дома вышел Михайло. Он искренне улыбнулся, увидев гостя.
– Вот уж не ожидал! – радостно воскликнул Михайло. – Всё собирался сам зайти, проведать, да как-то не вышло. В лесу в последнее время уж очень неспокойно. То человек заблудится, то зверь сгинет, а то вдруг деревья повалило, шагу не ступить в этом буреломе. Словно кто-то неведомый озорует, а кто и почему – не могу понять. Как ты думаешь, что это может быть?