Испытание
Шрифт:
Солнце поднялось над торами и ослепило глаза. Бабек указал на дорогу:
— Идут!..
Они подпустили немцев так близко, что стали видны их лица. Мурата поразило, как спокойны враги. Казалось, что впереди их ждут одни радости и вокруг — никакой опасности. Когда раздались выстрелы, они не сразу поверили в это. Две фигуры упали на землю… Часа четыре пытались немцы пробиться по узкой дороге. Они беспрерывно осыпали горы автоматными очередями, но достать укрывшихся за скалами было трудно. К тому же Мурат часто менял позиции и бил наверняка. Потеряв еще двоих, враг стал медленно уползать по дороге…
Глава четвертая
… В дождь такси нарасхват. К тебе бегут из подворотен, магазинов, кафе, столовых, подъездов… Бегут прямо под колеса, того и гляди
Щелкал счетчик. Светились цифры 2 рубля 34 копейки. И последняя цифра стремительно менялась, набирая темп.
Оценивающе, чуть ли не с любовью поглядев на чудо-пассажира, Майрам решил сделать еще один круг. Машина врезалась в лужу, образовавшуюся посреди асфальта, и в четвертый раз «Крошка» мигнула афише фильма «Отец солдата»… Пассажир пошевелился на своем сиденье, глубоко вздохнул и посмотрел на счетчик. На нем настукало уже три рубля. Пассажир всем телом повернулся к таксисту. В ответ на его любопытный взгляд Майрам невинно посмотрел ему в глаза.
— И долго вы еще будете кружить вокруг этого квартала? — этак спокойно, будто только из любопытства: «Сколько километров до Ростова?», спросил чудо-пассажир и уж совсем убил таксиста, твердо пообещав: — Я ведь больше рубля пятнадцати копеек не дам. Остальные возьмешь у самого себя.
«Ну и тип! — восхитился Майрам. — Здорово! Пять ноль в твою пользу, фраер в шикарном костюме цвета дыни. Влепил же ты мне голик! А по виду простачок! Вот с кого надо брать пример выдержки! С твоими нервами я бы с Лысой горы напрямик до самого мотеля спустился на своей „Крошке“!
Пассажир по-своему рассудил его почтительное молчание.
— Я по этому маршруту одиннадцатый годик езжу, — пояснил он, — дважды в сутки: утром и вечером.
Майрама такой смех разобрал, что он на всякий случай притормозил. Пассажир удивленно и озадаченно глядел на таксиста. Руки его торопливо застегивали верхнюю пуговицу пиджака. Майрам восхищенно поцокал языком. Вот у кого знание жизни и людей! Такого не проведешь! А он-то! Правду Дзамболат говорит: бросая камушек с горы, не забывай, что и тебе придется спуститься к ее подножию. Ну, что было делать? Поймал пассажир Майрама в его же ловушке. Побыть бы с таким рядом месяц-другой, набраться у него ума-разума… Майрам весело заливался — на душе стало забавно и хорошо, будто никаких невзгод не испытал в жизни, будто все у него шло по плану…
Незнакомцу стало не по себе, он отодвинулся от таксиста, насколько ему позволяли размеры сидения. Майрам хлопнул его но плечу и весело воскликнул:
— Силен, ну и выдержка! Сидел, как министр! У-у, гяур! Пассажир враз подобрел, веселье Майрама передалось и ему.
— Будет вам наукой, — сквозь смех проговорил он и протянул деньги: — Бери с меня два рубчика — делим расходы на шутку пополам.
— А-а, — отвел Майрам его руку и, окончательно покоренный им, азартно предложил: — Давай в буфетик. Угощаю!
Незнакомец отрицательно покачал головой, но Майрам учуял, что пассажир непрочь был
— Ну, какой сейчас буфетик? — отнекивался пассажир.
— Очень, дорогой, нужно, — упрашивал его таксист… Майрам сразу заподозрил, что пассажир впервые за свою жизнь оказался в буфете. Он оглядывался с таким видом, будто пытался запомнить это заведение — замызганное, тесное, с множеством разнообразных запахов, по которым легко было представить себе постоянное, изо дня в день повторяющееся меню; буфет был известен многим шоферам, малярам, кондукторам и просто любителям наскоро заполнить свой желудок грубой, безвкусной пищей. Майрам глянул глазами пассажира на буфет и понял, что во второй раз этого человека ни за что сюда не затащишь. Двери буфета были открыты с шести утра до двенадцати ночи, а после такого рабочего дня кому захочется оставаться еще на час-второй, чтобы эти новенькие столы на трех ножках почистить до блеска, вымыть почерневшие полы, побелить стены, закоптившиеся от постоянного дыма, стоящего здесь от обилия курящих, несмотря на карточку с вежливой, никого не обижающей надписью: „У нас не курят!“ Но в остальном здесь было так, как положено быть в культурных заведениях. Новенькое оборудование, автоматы, выбрасывающие по желанию бутерброды с сыром, маслом, колбасой, щедро поблескивающей жировыми прослойками, а иногда и с икрой, подозрительно жесткой, но кто в наше время на это обращает внимание? Здесь были и кофейные аппараты, которые время от времени работали. Но главное, что привлекало сюда дневных и ночных посетителей — это стоящие в ряд огромные бочки, из которых наполнялись кружки пивом трех сортов: жигулевским, осетинским и бархатным. Ты мог, и не пробуя пива, определить, которое из них свежее — по длине очереди. Сперва начиналась охота за кружками, требовалось как минимум по три на нос, собирая их по столикам, садя мыл и, дождавшись очереди, наполнял до краев, тут же оплачивал сидящей с брезгливым видом кассирше и пробирался к столику, что был окружен не так плотно — оставался шанс протиснуться к краю и поставить свои кружки, потеснив; чужие. Смотреть на случайных соседей по столу не следовало, иначе заговорят, с ходу найдется один из тех, кто никуда не спешит и может целые дни проводить за кружкой пива. Стол чуть ниже тебя, ты можешь только облокачиваться на него и дать отдых своим конечностям, переступая с ноги на ногу…
Именно это обстоятельство — отсутствие стульев и столы, предназначенные для скорейшего проглатывания пищи, — озадачило спутника Майрама. Он стоял у круглого стола, который на их счастье только что покинула группа строителей ночной смены» и, вытаращив глаза, поглядывал по сторонам. И вид у него стал растерянный.
Майрам здесь может не только наскоро перекусить — что это значит для тех, кто вечно в пути, оценит только шофер, — здесь он всегда может заполучить два огурчика, воблу и бутылочку, стыдливо завернутую в бумагу. Так что пиво у Майрама — не основная цель посещения буфета.
Пока пассажир приходил в себя, Майрам успел заполучить свои малосольные огурчики, воблу и разлил по граненым стаканам содержимое невидимой под огромным слоем бумаги бутылки. Разливая, поглядывал, чтобы не оказался случайно сотрудник ГАИ — этот буфетик ими облюбован, что доподлинно известно всем таксистам.
— Газетку забыл, — огорчился Майрам и спросил пассажи ра: — Нет, друг? — У таких всегда в кармане или в руках находится газета.
Но тот удивленно пожал плечами и невинно спросил:
— Зачем?
— Почитать, — усмехнулся таксист и направился к газетно-1лу автомату.
Автомат, охотно проглатывая монеты, с третьего захода выбросил газету. Пассажир, кивнув на нее, с сочувствием уточнил:
— Несвежая.
Чудак! Не думал ли он, что Майрам привел его сюда для того, чтобы провести политинформацию? Таксист оторвал клок газеты и стал тщательно мять ее в кулаке…
— А-а, — стыдливо покраснел пассажир и тут же осторожна оглянулся, определяя, не вызвал ли жест Майрама насмешек посетителей. Но здесь не ресторан. Кому до них дело? Все заняты пивом и бутербродами. Когда же Майрам всунул тщательно смятый кусок газеты в стакан с водкой и пальцем утопил его, незнакомец не смог скрыть своего изумления и неловко пролепетал: