Испытание

Алексеев Николай Иванович

Когда Железнов увидел в бинокль, как мелькают фигуры бегущих с поля боя солдат, заметивших танки, он с горечью подумал, что Сквозной и Семичастный оказались плохими командирами, и послал туда свой последний резерв: роту старшего лейтенанта Прокопенко. Но немного позднее перед полем пшеницы залегла немецкая пехота, отсеченная от танков огнем «стариков» роты Сквозного, и полковник тут же упрекнул себя, что дурно подумал об этих замечательных людях. Вдогонку Прокопенко было послано приказание возвратить один взвод на прежнее место в резерв. «В тяжелый момент и взвод подмога», – подумал Яков Иванович.

Из-за

кустов, где только что скрылся посланный к Прокопенко связной, показались трое военных. Один из них был начальник штаба Тарасов, которого Железнов посылал привести артполк. Он представил Якову Ивановичу капитана, командира артиллерийского дивизиона, и старшего батальонного комиссара, отрекомендовавшегося помощником начальника политотдела стрелковой дивизии Хватовым. Хватов доложил, что командование дивизии назначило в его распоряжение один артиллерийский дивизион, который прибыл и занимает огневые позиции за зеленой полосой ольшаника.

– Спасибо, товарищи! – Железнов радостно потряс всем руки. – Как раз вовремя!

– Комдив приказал вам, – продолжал Хватов, – немедленно отходить на Жабинку, на соединение с дивизией, иначе рискуете попасть в окружение.

– Отходить трудновато. Видите, как тут закрутилось! – Яков Иванович поморщился и вздохнул: – В деревне-то ведь фашисты. От них не так просто оторваться. Сразу на шею сядут… Надо подумать. – Железнов присел в тень под сосной, предложив сесть Хватову и командиру дивизиона.

Солнце палило немилосердно. Железнов снял фуражку, обтер влажным от пота платком лицо и шею, хлебнул из фляжки глоток теплой, противной воды. Потом подвел командира дивизиона к столетнему раскидистому дубу, величаво стоявшему посреди поля волнующейся пшеницы, и, прячась за широкий ствол дерева, показал:

– Смотрите вправо сквозь этот сизый дым. Видите, там строения?.. Это Демьяничи. В этом месте сейчас сосредоточиваются танки и пехота… Теперь глядите влево, вон туда, где сады, – это Хмелево. Там тоже похоже, что танки… Наш передний край проходит по тем высоткам… А вот частые дымки, они как раз над нашими цепями. Ваша задача, товарищ капитан, не допустить выхода танков ни из Демьяничей, ни из Хмелева. Не давайте им прорваться… – Не успел Железнов договорить, как по всему полю заухали и загрохотали разрывы. – Вот видите, они уже начали. Спешите к себе и действуйте! Действуйте решительно и самостоятельно! – Яков Иванович сердечно потряс капитану руку.

– Если вы разрешите, – сказал Хватов, приложив руку к козырьку, – то я тоже пойду к артиллеристам: ведь они еще не обстрелянные. А потом вернусь к вам…

Грохот танков в Демьяничах заставил Якова Ивановича прижаться к дубу и из-за него наблюдать за тем, что там происходит.

Из Демьяничей выползали танки. Их было значительно больше, чем в прошлой атаке. Двинулись они широким фронтом.

Между танками и перед ними взметнулась земля от рвущихся фугасов.

– Почему молчит артиллерия? – встревожился Яков Иванович. – Не видят они, что ли?

– Видимо, не успели выставить наблюдателей, – понимая тревогу Железнова, предположил Тарасов.

Танки снова навалились на правый фланг, прорвали передний край и теперь шли по пшенице прямо к зелени ольшаника. За танками, горланя, бежала вражеская пехота.

– Этак, пожалуй, и самих артиллеристов подавят! – ужаснулся

Яков Иванович, напряженно вглядываясь туда, где стояла наша артиллерия.

Его окликнул Тарасов:

– Товарищ полковник! Смотрите, из Хмелева атакуют!..

Якову Ивановичу стало ясно, что, обходя правый и левый фланги, гитлеровцы пытаются окружить и уничтожить батальон. В душе он корил себя за то, что, понадеявшись на артиллерию, не послушался Хватова и еще тогда же не отдал приказ об отходе. Теперь отходить было еще тяжелее: все роты ввязались в бой, а прорывавшиеся на правом фланге гитлеровцы отрезали путь на Жабинку.

Держать рубеж становилось все труднее: танки противника утюжили поле боя, давили гусеницами сопротивлявшихся в окопах бойцов. Железнов выставил на правый фланг все, что только могло противостоять натиску: и батальонные пушки, и минометы, и взрывные средства Тихомирова.

Но этих средств и сил было далеко не достаточно. Танки прорывались сквозь огонь и фугасы. Казалось, наступает конец.

Вдруг из-за густой зелени ольшаника дружно грянул артиллерийский залп нескольких орудий, а затем сразу заговорили и все орудия дивизиона. Передние машины окутались дымом разрывов. Это ошеломляюще подействовало на гитлеровцев. Они заметались: одни залегли, другие повернули назад и бросились бежать.

Этот видимый, ощутимый, хотя и небольшой успех подбодрил красноармейцев. Из окопов группами выскакивали бойцы и бросались врукопашную. Многоголосое «ура» раздавалось каждый раз, когда артиллеристы попадали в танк.

Вот по переднему танку ударил снаряд. Машина вздрогнула, закрутилась на месте и выбросила черное облако дыма.

– Крутись, крутись ты, чертова душа!.. – зло пробурчал Яков Иванович.

Казалось, его слова долетели до горящего танка: раздался взрыв – и окутанное пламенем стальное чудовище развалилось на куски.

– Ну, аминь! – вздохнул Яков Иванович, по привычке опустил руку в карман и вытащил портсигар, но он был пуст.

– Закрутите махорочки, товарищ полковник! – предложил связист, протягивая свой кисет.

Яков Иванович скрутил хрустящую цигарку, затянулся и закашлялся: уж очень скипидаристый был табачок.

– От врага не погиб, а от твоей махры, кажется, богу душу отдам! Как только ты такой горлодер куришь?

– Ничего, товарищ полковник, зато комары не досаждают!

Внезапно лицо Железнова исказилось. Связист привстал и глянул туда, куда смотрел полковник. Со стороны Демьяничей снова широким фронтом двинулись танки, броневики и пехота. Да, обстановка круто менялась к худшему. Теперь медлить никак нельзя, нужно срочно выводить батальон – иначе его окружение и разгром неминуемы.

– Лейтенант! – крикнул Железнов, и рядом с ним, словно из-под земли, вырос молодой командир взвода. – Поднимай взвод и атакуй напрямую, вон на то поле с тремя кустами. Не подпускай их пехоту к нашим артиллеристам!.. Вместе с Прокопенко прикрывайте наш отход, а потом сами отходите, но только не на Жабинку, а на юг, через шоссе, прямо в лес. На Жабинку нам путь отрезан… Помните, товарищ лейтенант: от вашей стойкости и решительности действий зависит судьба всего батальона!

– Все понял, товарищ полковник, – перекрикивая гул разрывов, ответил лейтенант и, придерживая рукой болтавшуюся на боку сумку, побежал к взводу.