Испытания госпожи Трейт
Шрифт:
Хотя хорошо бы все же, чтобы для этого мне не приходилось проходить через его секретаря.
«— Вам не назначено, а вы по какому поводу?
— Вы знаете, я пришла ему отдаться.
— Подождите в приемной своей очереди».
Черт бы тебя побрал, Энтони Уолтер, я в этом дурацком кресле сейчас с ума сойду!!!
Дверь кабинета открылась, и я нервно вздрогнула, снова скомкав юбку.
Негромко переговариваясь, в приемную вышли несколько мужчин с кожаными коричневыми папками с позолоченным логотипом «Ястреба» в руках. И когда они покинули приемную, бросая
Минуты тянулись бесконечно.
А ты что думала, ему сообщат, что ты тут пришла и он все бросит? Вылетит, закружит и умчит по радуге любви в розовую страну фей и единорогов?
Нервный срыв замаячил предобморочным состоянием в опасной близости.
И когда я уже почти добралась до отметки «все, хватит!» и готова была уйти, придя к выводу, что никакой господин Пятый Номер не стоит подобных нервов, меня пригласили войти.
— Господин Уолтер готов вас принять.
Ой, готов ли…
Я набрала в грудь воздуха и шагнула в кабинет.
Энтони стоял, нависнув над столом, над веером разложенными бумагами, и выглядел каким-то взъерошенным, всклокоченным, натянутым. Нет, костюм, прическа и выражение лица его были в идеальнейшем порядке, но в воздухе витало напряжение, от которого хотелось сглотнуть и облизнуть пересохшие губы.
А может быть, это не он, а мои нервы.
На щелчок закрывшейся двери мужчина вскинул голову, наши взгляды встретились, и мое сердце бухнуло куда-то в район почек.
— Привет, — произнесла я только для того, чтобы сказать хоть что-то, а то приперлась и молчит — глупее не придумаешь.
— Привет, — эхом откликнулся Энтони и провел рукой по лицу, как будто пытался стереть с него рабочее выражение «всех убью, один останусь». — Я не ожидал, что ты придешь.
— А я ожидала, что ты позвонишь или приедешь, а не пришлешь мне десяток цветочных магазинов!
— Всего три, — возразил он. — И те не целиком.
— Я и с тремя не знаю, что делать! — Я совершенно не так планировала этот разговор и вообще не понимала, откуда взялся этот диалог и тем более куда он ведет, но это оказалось сильнее меня. — Ты когда-нибудь выметал миллион розовых лепестков из всех углов?
— Тебе уборщицу прислать? — Уолтер вскинул бровь.
Я на мгновение задохнулась, а потом сообщив: «Дурак ты», — взялась за ручку двери.
Ну нет, я явно переоценила и свою решительность, и его обаяние.
— Оливия, стой.
Уолтер, наконец, отмер, обошел стол и стремительно приблизился ко мне. Не останавливаясь на вежливом расстоянии, шагнул вплотную, окутывая своим запахом, своей аурой, заставляя меня вздернуть подбородок, расправить плечи и вскинуть глаза, чтобы не чувствовать себя так, будто я ему подчиняюсь.
— Я не так начал. Я рад, что ты пришла.
Я сглотнула и едва удержалась от того, чтобы нервно облизнуть пересохшие губы, потому что на таком расстоянии, в этой позе, это однозначно будет расценено как приглашение…
…хотя зачем я, собственно, пришла-то?
Но не так же сразу!
И вообще я, может, еще передумаю…
— Я
…и за месяц шикарных свиданий не дам, а вот миллион белых роз однозначно меняет дело!
Кто-нибудь, пожалуйста, выключите этот голос в моей голове!!!
Я так и не смогла закончить фразу, но Тони окончание и не понадобилось.
— Я занят, — ответил он, но вместо того, чтобы отстраниться, взял меня за руку и кожу между большим и указательным пальцем (и список моих эрогенных зон стремительно пополняется!). — Но останься. Если подождешь, пока я закончу, сходим куда-нибудь поужинать.
— Хорошо, — я слегка кивнула. — Я подожду.
Энтони слегка улыбнулся и, наконец, отошел, чтобы вернуться за свой стол. Очень хотелось или обмахнуться, или прижать ледяные ладони к горящим щекам, за те три секунды, что он повернулся ко мне спиной, но я усилием воли не сделала ни того, ни другого. Вместо этого направилась к знакомому дивану и столику, куда по распоряжению Уолтера через несколько минут принесли кофе, вазочку с печеньем и стопку разноплановых журналов.
Сладкое сделало свое дело — я зажевала стресс и подуспокоилась. Не то, чтобы окончательно, но по крайней мере уже не чувствовала, что в любой момент могу хлопнуться в обморок от перегрузки переживаниями.
К тому же и тот факт, что Энтони сейчас был занят своими промышленными делами, а не мной, значительно снижал градус напряжения. Было даже интересно наблюдать за ним вот так вот, со стороны, когда он с головой в своем рабочем процессе.
Он много звонил, дважды вызывал к себе разных подчиненных, и я сбилась со счету сколько раз — секретаря. Изучал какие-то бумаги, что-то подписывал, что-то черкал и исправлял, отправлял на перепечатывание.
Иногда мне казалось, что он вообще забыл про мое присутствие, но стоило мне об этом подумать, как мгновениями позже я встречалась взглядом с серыми глазами, и щекам снова становилось жарко.
В какой-то момент мне надоело сидеть, и я встала. Прошлась вдоль стены с картиной модного художника (понятия не имею какого, но немодный тут вряд ли висел бы!), подошла к огромному окну, за которым уже давно горела ночными огнями столица. Постояла так немного, разглядывая людей, мобили и то, что происходит в желтых прямоугольниках светящихся окон. А потом повернулась.
Тони все так же сидел за столом.
И коротко стриженный затылок, уже единожды не дававший мне покоя, снова маячил в беззащитной близости.
Вот только сегодня не было совершенно никакой необходимости усмирять подобные порывы.
И я провела по нему рукой, как хотелось: против роста волос и зарыться пальцами в более длинные пряди на макушке.
Энтони шумно выдохнул.
Моим первым порывом было отдернуть руку, даже пальцы дрогнули, но я этот порыв сдержала. Вместо этого взъерошила прическу (возможно, беспощадно руша идеальный образ успешного промышленника, ну и ладно!), а потом скользнула ладонью обратно вниз по затылку, коснулась пальцами загорелой полоски кожи над голубым воротником рубашки.