Испытательный срок
Шрифт:
— Так что — мне самому туда вставать?
— Нет, я не это имел в виду, — Царев немного помялся, словно девочка, которую мальчик в первый раз пригласил на чай, — я, конечно, могу лично, но как-то… Несолидно, словом. Будешь человеку вроде как обязан… Поговори в своем бывшем отделе, а? Может, дадут кого?
— Борис Дмитриевич, вы же знаете — людей лишних ни у кого нет. А машин и подавно.
— Знаю, Ром. Но он же идиот — не успокоится… Я почему именно тебя прошу. Все остальные в отделе давно работают, на них уже клеймо. Вряд ли кто поможет… Известно ведь, как к нам коллеги на земле относятся. А ты — свеженький еще и контакты не утратил. Выручи.
ГЛАВА
Он приехал минута в минуту. Остановил машину, отрыл пассажирскую дверь. Виола осмотрелась — нет ли поблизости знакомых, затем быстро перебежала через дорогу и шмыгнула в салон.
— Привет!
Она привычно подставила для поцелуя щеку, но Глеб молча обнял ее и поцеловал в губы.
— Сумасшедший… — улыбнулась Виола, оторвавшись от него, — а вдруг за нами?
— И что?.. Это он тебя?! — оборвал Глеб, разглядев под глазом у любовницы свежий кровоподтек, тщательно закамуфлированный французским тональным кремом.
— Да ничего… — Она отвернулась, чтобы скрыть мгновенно выступившие в уголках глаз слезы. — Сволочь… Из-за зажигалки какой-то…
— Какой зажигалки?
— Той… Которую тебе подарила. Под трюмо нашел.
— Я думал, в кафе забыл… А как она там оказалась?
— Понятия не имею. Может, из сумочки выпала?
— А в сумочке-то откуда?
— Я помню, что ли? — Виола поморщилась, словно выпила скисшего молока. — На автомате, наверно, сунула… Он в последнее время совсем сорвался. К каждой ерунде ревнует. Словно чувствует… Представляешь, я тут спела в клубе по старой памяти. Парень какой-то цветы подарил, так потом его на выходе встретили. До сих пор, наверно, в больнице…
Глеб включил передачу, нажал на педаль газа, крутанул рулем, чуть не бортанув объезжавшую его «тойоту».
— Куда едем?
— Мне все равно… Хотя нет! К маме. Сегодня врач должен прийти.
Туманов выехал на полосу.
— Надо решать что-то… Виол, ты определись, пожалуйста, а? Или дай мне самому разобраться.
— Разобраться… И что ты сделаешь? Посадишь?.. Так это он тебя скорее посадит. Недаром каждую субботу с прокурором в бане парится.
Про дружбу городского прокурора с мужем Виолы Глеб знал. Примерно полгода назад он попытался деликатно навести в ОБЭПе справки об Андрее Якубовском, но там ему не менее деликатно намекнули, что дорожат честью мундира и не слишком жаждут сменить его на ватник. И ему того же желают. В список влиятельных друзей ортодоксального бизнесмена входил не только городской прокурор, но и начальник юрьевского УВД, генерал-майор Моржов.
— Ну и сколько мы так еще будем?
— Я уже сто раз тебе объясняла: пока маме нужны деньги на лечение, я связана по рукам.
— Деньги будут! — раздраженно пообещал Глеб. — Надеюсь, скоро…
— Двадцать тысяч долларов?.. Да здесь не только деньги… Думаешь, он так просто меня отпустит?
— А у нас что — крепостное право? Он тебя купил?! Выменял?.. Сотни людей разводятся каждый день. Мы вон с Юлькой… Тоже, конечно, не без проблем, но ведь развелись!
Виола с грустной улыбкой посмотрела на любовника.
— Он не будет разводиться. Он просто меня убьет… Вот и вся проблема.
Глеб не ответил — лишь крепче сжал руль, чтобы унять мелкую дрожь в руках. Он, здоровый мужик, в эту минуту люто ненавидел себя за эту отвратительную тупую беспомощность. А ненависть, как известно, советчик сомнительный.
Ничего… Прокурор — не панацея…
Просьбу своего бывшего подчиненного начальник отдела Сергей Михайлович Викторов встретил сардоническим смехом.
И сейчас попер гекзаметр:
— Ты издеваешься, мой друг?! Машину? Ты сказал — машину?! Взгляни — смеются даже стены над просьбою твоей сумбурной! Вот весь наш парк! Не единицей больше!
Викторов кивнул на стоявшие посреди двора традиционной канареечной раскраски «уазик» и бордовую «Ладу» с проржавевшими порогами.
На отдельно припаркованные иномарки подчиненных, местами довольно дорогие, кивать не стал.
— А про людей вообще молчу! Нехватка кадров, хоть убейся! Ужель не слышал про отток? Как аттестацию припомню, так хочется рыдать в подушку! Где рядовых набрать, где — офицеров? Хоть из Ростова вызывай, того, что на Дону, ей-богу! Картонки, блин, на пост придется ставить, что от гаишников остались!
Речь в стихах шла о картонных муляжах, устанавливаемых на скоростных трассах. Фото дорожного инспектора в полный рост с радаром или автоматом в руке. Чтобы лихачи, заметив его, сбрасывали скорость. Затея, впрочем, не сработала. Через пару дней водители врубились, что их разводят, и стали глумиться над невинными муляжами, пририсовывая непристойные вещи, в основном между ног. А иногда и втыкая.
Теперь пара таких картонок валялась за гаражом.
— И ты вон тоже убежал во враждебные нам структуры!
— Это не побег, а развитие, — лениво возразил в прозе Рома.
— Подумать можно — здесь тебе с развитием мешали! Вон, Прохоров собрался в бизнес к брату, так с богом — на его бы место!
— А там что? — Перст опера указал на закрытую брезентом легковушку.
— «Шестерка» ветхая, и даже без движка. Списали той зимой, а вывезти не можем! Увы, за все приходится платить, а денег нет у министерства.
Рома подошел к машине, приподнял чехол. Поэт бессовестно лгал либо не смог подобрать нужных слов: «жигули» были не только без движка, но еще и без руля, и без кресел. И без колес — кузов покоился на кирпичах.
— Жаль, — он опустил брезент, — жаль, что не художник я, в натуре…
Офис шараги, проходившей в учетных документах налоговой инспекции под громким названием «холдинг», Андрей Николаевич Якубовский считал вторым домом. Поэтому красивых вещей здесь тоже было до дури — начиная от письменного прибора из яшмы и кончая кожаной мебелью «Бакстер». Письменным прибором владелец кабинета не пользовался, но мечта детства — это святое, ее руками трогать особо и не полагается. Пусть себе стоит. А вот огромный диван эксплуатировался весьма активно. Практически весь женский персонал офиса, подбиравшийся по принципу «Требуется референт с опытом диванной работы» и тоже входивший в понятие «красивые вещи», принимал в этом самое непосредственное участие. Генеральный директор холдинга, случайно услышав где-то умную фразу о том, что связи между отдельными элементами системы способствуют стабилизации системы в целом, воплощал этот полезный принцип на практике.