Истина ложных меридианов
Шрифт:
О причинах плохой работы магнитных компасов в то время мы имели весьма смутное представление. Ясным было одно: сила земного магнетизма, изменяясь с широтой, отрицательно влияла на поведение картушки, и компас отказывал.
Магнитные полюсы - точки на земной поверхности, где сходятся линии магнитных склонений, а магнитное наклонение равно 90°. Иными словами, там стрелка компаса принимает вертикальное положение по отношению к горизонту. Магнитные полюсы не совпадают с полюсами географическими, а располагаются поблизости от них, причем каждый год местонахождение магнитных полюсов меняется. Например, в 1946-1947 годах северный магнитный полюс находился под 74° северной широты и 92° западной долготы, а южный - под 69° южной широты и 144° восточной долготы.
Известны теперь и причины, которые мешают правильной работе магнитного компаса. Как известно, полная сила земного магнетизма состоит из двух векторов - вектора горизонтальной составляющей силы и вектора вертикальной составляющей силы.
Первый вектор устанавливает стрелку магнитного компаса в плоскости магнитного меридиана и является для магнитного компаса силой полезной. Эта сила измеряется в системе Сq5 в эрстедах.
Так, в Москве она равна 0,17 эрстеда, а на мысе Челюскина 0,035 эрстеда. Для нормальной работы магнитного компаса требуется сила горизонтальной составляющей 0,06 эрстеда. На Северном географическом полюсе она равна 0,025 эрстеда, а на магнитном полюсе - нулю.
Второй вектор - сила вертикальной составляющей наклоняет стрелку к магнитному полю- су. Эта сила для магнитного компаса вредная. Для ее компенсации на противоположный конец стрелки надевают грузик, но на магнитном полюсе наклонение так велико, что угол равен 90 и стрелка располагается вертикально.
Таким образом, магнитный компас, созданный для работы в северном полушарии, не годится для работы в южном полушарии, так как для последнего необходимо грузик переместить на противоположный конец стрелки.
В настоящее время созданы специальные карты напряженности магнитного поля земли, и навигатор, глядя на карту, сразу скажет, где магнитный компас будет работать, а где нет.
Необходимо заметить, что магнитная широта, особенно в Арктике, не совпадает с географической широтой. Так, на Северной Земле и на географическом полюсе условия работы магнитного компаса одни и те же, так как и там и здесь горизонтальная составляющая сила равна 0,025 эрстеда.
Помимо этих причин, на нормальную работу магнитного компаса влияют и магнитные возмущения, так называемые «магнитные бури». Было замечено, например, что стрелка магнитного компаса за 1 час 44 минуты «ушла» к востоку на 63°. Конечно, при таком состоянии полет более чем безумен. Но в те времена мы почти ничего об этом не знали и шли «на ощупь».
Однако ни плохое знание причин, по которым отказывали магнитные компасы, ни неутешительные свидетельства знаменитых полярных исследователей не пугали нас. Мы надеялись на радиомаяк, который был поставлен на острове Рудольфа специально для нашей экспедиции, а самолеты оборудованы радиокомпасами - приборами, которые при отсутствии видимости позволяют точно ориентироваться на работающую длинноволновую радиостанцию.
На случай отказа радиомаяка каждый из четырех самолетов нашей экспедиции имел дополнительно четыре магнитных компаса. Два помещались в штурманской рубке и два - в кабине пилота. Помимо этого, в штурманской рубке имелись и другие приборы: указатель воздушной скорости, высотомер, часы-хронометр, гироскопический полукомпас, секстант, радиоприемник для маяка и аэронавигационные бомбы.
Полугирокомпас - прибор специально для летчиков, и в штурманской рубке его обычно не устанавливают. Но в этой экспедиции он был необходим и для штурманов. Дело в том, что картушки магнитных компасов при малейшем крене самолета так болтались, что было трудно судить, то ли самолет лег на крыло при развороте, то ли идет по заданному курсу.
Во время вынужденного сидения на острове нам пришлось пересмотреть весь план штурма полюса.
В Москве было решено, что при отличной видимости три корабля стартуют одновременно и идут по лучу радиомаяка прямо к полюсу, одновременно контролируя курс по солнечному компасу. Но этот парадный план оказался на деле невыполнимым.
Уже в начале перелета самолеты не раз попадали в зоны плохой видимости, теряли друг друга в тумане, задерживались на аэродромах. Практически каждый экипаж добирался до последней базы в одиночку. Дополнительные разведывательные полеты были в навигационном отношении тяжелыми, сложными. Летчикам не раз приходилось совершать вынужденные посадки и сутками просиживать в отрыве от базы. Сложные навигационные условия и недостатки имеющейся в то время радиоаппаратуры ставили под угрозу осуществление всей экспедиции, если не изменить общего плана штурма.
Особенно это стало ясным после тренировочного полета нашего флаг-штурмана Спирина. В Арктике он был впервые и, глядя на ослепительно синее небо, часто шутил:
– Где же знаменитая Арктика? Солнце, легкий зефир… Это же Коктебель!
Однако вскоре ему пришлось вылететь на проверку точности направления зон действия радиомаяка. Лететь решили на легком самолете-биплане Н-36. Экипаж должен был, захватив радиоприемник, направиться на юг, сесть и с земли прослушать работу маяка. Задачу эту взялись выполнить И. Т. Спирин, Е. К. Федоров и С. А. Иванов.
Они вылетели утром и должны были вернуться часа через четыре. Однако прошло 12 часов, сутки, а они не возвращались. Передающей радиостанции в этот тренировочный полет не взяли, и экипаж Н-36 не мог сообщить на зимовку, что случилось. На поиски отправился самолет Н-128.
Только к концу вторых суток над зимовкой неожиданно послышалось тарахтенье мотора, и прямо у домиков сел Н-36.
По дороге в кают-компанию Спирин, обросший, с темными обмороженными щеками, смеялся и повторял:
– Нашел Арктику! Все-таки она есть!
А произошло с ними вот что. Они отлетели всего километров на пятьдесят к югу, выбрали подходящую льдину, сели. Федоров быстро определил координаты. Иванов стал прослушивать радиомаяк. Слышимость была хорошей. Закончив работу, забрались з машину. Они спешили возвратиться к обеду на зимовку. Но мотор не заводился.
Прошел час, другой. Члены экипажа сменялись у винта, старательно крутили его. Однако мотор молчал.
И сколько ни старались его оживить, сколько ни крутили лопасти, падая от усталости, мотор хоть бы чихнул.