Истина прямо здесь
Шрифт:
– Ты, - резко позвал он кого-то, кого я не видел, - быстро собери кошельки.
С переднего сидения поднялась девчонка... белобрысая, бесцветная как шнурок. "Прибабах" развивался. Главное, никто не мог понять, в чем, собственно, прикол. Мы - валютный поезд "Лев Толстой" (Москва-Хельсинки), салон первого класса в каком-нибудь Восточном экспрессе, или мы-таки нормальный городской троллейбус следующий по маршруту Медведка - завод топливной аппаратуры? Что с нас можно взять кроме анализов?
Девица приблизилась ко мне и я с удовольствием вывернул все карманы, какие были. На тот момент мне, как пролетарию, было совершенно нечего терять, а потому испытал я здоровое пролетарское злорадство, опустив в соломенную шляпку белобрысой горсть десятикопеечных монет. Ей было по-фигу, и вообще, девочка, по-моему, была не на шутку перепугана. Странно, с чего бы это вдруг? Но спустя мгновение меня осенило - никто из присутствующих не в курсе, что хрень прицепилась ко мне, и все неприятности, имеющие место и могущие произойти в дальнейшем, огребу исключительно я - Марк Венгров, двадцати четырех лет от рождества, своего собственного, а не Христова, верстальщик городской типографии, обаятельный везунчик который, черт возьми, всегда был твердо уверен, что когда-нибудь придется расплачиваться за свое фантастическое везение.
В этот момент что-то произошло. Толстый мужчина, не желающий расставаться со всем, что нажито непосильным трудом, попытался было выбить стекло локтем - идиот. Операция по возвращению подвижности локтевому суставу наверняка обошлась бы ему дороже, чем все, что у него на данный момент было... Или нет?
Толстяк дернулся, автомат дернулся следом, грабителя развернуло как флюгер, а потом он сложился пополам и попытался укусить себя за голое колено... ну, мне так показалось.
Троллейбус тоже дернулся, скрипнул рессорами и встал посреди проспекта - мимо мчались легковушки, водитель торопливо покинул салон и замахал рукой, белобрысая стояла в проходе со своей шляпой не зная, что теперь делать. А дядечка лежал себе в проходе, обняв автомат как невесту, тихий такой, бледный. В обморок от жары упал?
И оказался я, как и предвидел, в отделении. Только не в родном 34, а в 48 и не в качестве автобусного зайца, а в качестве свидетеля по делу о попытке ограбления, а, впрочем, не один ли пень? Протокол составили, он был безграмотный, но забавный. Двойник Филиппыча отнесся к сообщенным мной "сведениям", носившим ярко-выраженный оттенок идиотизма, с полным доверием, как к учебнику математики, аккуратно все записал, сделав всего четыре ошибки в трудном слове "бесчувственный", списал паспортные данные и отпустил меня с миром.
На работу идти было уже поздно, а домой еще рано. Ясновидец я, что поделаешь.
Выбравшись наружу я тормознул у входа, облокотился на перильца и попытался осмыслить произошедшее "с точки зрения банальной эрудиции". Не осмысливалось. Да и вообще не думалось. Хрень - что с нее возьмешь. Девчонка в черной майке на узких веревочках и, соответственно, без лифчика, вышла следом. Ни слова не говоря приткнулась к тем же перилам, скрестив ноги и уставясь куда-то в синюю даль. Помимо майке на ней были короткие шорты, так что было на что посмотреть. Ну я и смотрел - кто я такой, чтобы отказываться от бесплатного. Да, еще сумка у нее сбоку болталась на ремешке.
– Угостишь сигареткой?
– вдруг спросила она не поворачиваясь. Я пошарил по карманам, отрыл пачку "Петра". Она протянула руку и я вложил в нее сигарету. Девчонка по-прежнему не оборачивалась, ловила в небе никому кроме нее невидимые вафли. Чтобы не торчать как шестикрылый серафим посреди колхозного поля, я тоже закурил. И спросил, просто чтобы начать разговор:
– Тебя из троллейбуса загребли? Что-то я тебя там не видел.
– Я у окна сидела, - ответила девчонка и, наконец, повернулась. Не совсем. Так, слегка. С лицом, как и с ногами, у нее был полный порядок.
– Идиот, - высказался я, - в жизни такого прикола не видел. Наширялся что-ли?
– Да нет, - вздохнула она, - не идиот. Хотя... идиот, конечно, что уж там говорить. Разве так разрывают круг?
– В смысле?
– уточнился я.
– А нет в этом никакого смысла, - хмыкнула она, затушила сигарету о перила, аккуратно спрятала хабарик в сумочку, чем удивила меня безмерно и, сделав неопределенный жест рукой, отлипла от перил.
– Постой, - я шагнул следом, - почему он не идиот? Пока меня не было там что-то выяснилось? По поводу этого парня?
Она меня как бы не услышала и пошла вперед, причем как-то так пошла что я сразу въехал - догонять бесполезно, ни фига она мне не скажет. Жутко обидно было, между прочим. И не из-за сигареты, плевать я хотел на сигарету... Просто... Да что тут объяснять, и так все ясно.
Словом, собрался я с силами, отклеился от стеночки и побрел себе тихонечко домой. Пешочком. Правда сполпути опамятовал. Двенадцать километров - не кот пописал! Сел, в общем, как белый человек в траллик и безо всяких приключений добрался до вокзала. А там и до моего дома кое-как доковылял. Если последовательно переставлять сначала правую ногу, потом левую, потом опять правую - еще и не туда можно добраться. Некоторые до Камчатки, говорят, доходили. Жаль, что я живу не на Камчатке...
Дом, кстати ко всему прочему, слишком сильно сказано. Никаких самых элементарных удобств. Ни модема, ни "лентяйки", ни мусоропровода из кухни, не говоря уже о такой необходимой вещи как джакузи - гарлем, одним словом. Я открыл дверь ключом, совершенно обычно открыл. Шагнул за порог... И все. Что-то темное размером с луну надвинулось на меня откуда-то сбоку и прижало к морде лица нечто белое и вонючее. Видимо, темное знало что делало, потому что отключился я мгновенно и очень качественно. Совершенно ничего не ощущал. Последняя моя мысль (если кого-то интересует такая фигня) была о том, что клятое утро таки сработало, так что факт моего ясновидения отныне можно было считать доказанным.
Когда я пришел в себя, вначале мне показалось, что на улице ночь. Но потом, оглядевшись, я сообразил что окна задернуты плотными черными шторами - светомаскировка, блин, как в войну, верхний свет вырублен и освещается небольшое помещение только монитором. Перед компом торчали две башки: одна со стрижкой, другая с хвостиком - но обе мужские, что характерно. А я, что опять-таки характерно, был схвачен наручниками. Правда спереди себя. Все "хорошие парни" во всех боевиках такое положение называли "дело в шляпе". Теперь нужно было только найти канцелярскую скрепку, освободится от браслетов, перестрелять охрану (пальцем?) и с помощью бомбы, изготовленной из подсолнечного масла нерафинированного, зубной пасты и гуталина взорвать логово бандитов на хрен. Проблема была за малым - не было у меня скрепки канцелярской.