Истинная для Ворона
Шрифт:
Рада открыла массивную деревянную дверь и увидев герцога стоящего у окна спросила.
– Вы искали меня?
– Да, искал. Где вы были? – спросил он равнодушно.
Рада никогда не могла понять его настроение, он всегда казался ей сухим и жёстким, словно забыл, что такое эмоции.
– Прогуливалась на Сумраке, чтобы не застоялся. Он молод, энергия бьёт ключом…
– Достаточно. Вы не обязаны прогуливать его сами. Этим должен заниматься конюх.
– Но…
Тяжёлый взгляд почти бесцветных глаз заставил её замолчать.
– Сейчас в мире не самое спокойное время. И не забывайте чья вы жена.
Он
– Я могу идти? – едва слышно прошептала Рада.
Мысль о том, что она лишилась последних минут свободы, рвала душу, создавая нарастающий вопль несогласия. Но она слишком хорошо знала, чем может это обернуться для неё, молча сглотнула ком, стараясь сохранить достоинство.
– Да, можете идти. А после ужина жду в своей спальне.
Рада присела в реверансе и медленно вышла из кабинета. Впервые герцог пригласил её в свою спальню. До этого они не спали в одной кровати, за супружеский долгом он приходил в её комнату, и получив удовлетворение уходил. Девушка закрыла глаза и прислонилась к стене затянутой чёрным атласным шёлком. Липкий страх и отвращение тошнотой подкатили к горлу.
Глава 25. Жив
Его захлестнуло чувство безграничной свободы, сильные порывы ветра трепали волосы, тело парило над водой. Спокойствие и умиротворение царило в душе. Он оставил всё там, перед пещерой. Ему не хотелось знать, что будет дальше с этим миром. Свою схватку он проиграл. Золотые лучи мягко освещали пушистые облака, переливаясь на солнце серебряным блеском. "Почему он никогда не замечал как прекрасен мир Волорокам?" – думал Равн, подставляя лицо потокам теплого воздуха.
Небо потемнело, огромная тень драконьих крыльев закрыла солнце. Снова провал.
Равн открыл глаза. Его окружала выжженная земля. Вонючая гарь простиралась во все стороны, раскинувшись бескрайним полотном. Обугленные палки, растопырив корявые ветви, словно пальцы, казались живыми калеками.
В воздухе над ним послышался свист, золотой дракон пронёсся молнией и приземлился в нескольких метрах впереди. Что-то знакомое мелькнуло в движениях дракона.
– Ульдран?
Равн прибавил шаг, но тут же увидел как с широкой спины дракона спрыгнул мужчина в чёрном плаще с надвинутым на лицо капюшоне. Из земли показались множество костлявых рук, они хватались за землю в попытке вылезти, но незнакомец шёл навстречу Равну, не замечая их. Каждый его шаг разливался ещё большей гарью, сжигая после себя всё живое. В руках незнакомец держал его меч Нораллтах, на груди блеснул кинар, тот самый, что носила Рада, в этом Равн был уверен.
С каждым шагом в его сторону идти становилось сложнее, он с трудом вытаскивал ноги из чёрной жижи. Незнакомец остановился, повернул голову в сторону Равна, руки мертвяков словно по приказу мужчины в чёрном, стаей оголодавших волков набросились на Равна. Они рвали на нём одежду, мёртвой хваткой тянули на дно. Охотник пытался отбиться, но их становилось всё больше, вонючая грязь подобралась к подбородку, Равн дернулся последний раз в попытке освободиться и ушёл на дно.
Он приоткрыл глаза. Корявые тени, отбрасываемые пламенем костра, нервно скакали по бревенчатым стенам, которые были покрыты многолетней копотью. Тишина стояла в хижине. Лежащий на деревянной кровати мужчина попытался повернуть голову, но смог лишь скосить глаза в сторону. Руки и ноги отказывались слушаться. Он попробовал позвать на помощь, но из горла вылетели тихие хрипы.
– Очнулся, наконец, – раздался знакомый скрипучий голос из глубины комнаты.– А я уже не чаяла, что вернёшься из Запределья.
Шарканье старческих ног, громкое сопение с придыхом и над лицом склонилось лицо изъеденное морщинами.
– Тор…,– он снова попытался вытолкнуть хоть какой-то звук, но задохнулся от боли.
– Лежи, лежи. Рано тебе ещё пыхтеть. Если бы не Э'нгыр лежал бы ты там где тебя переломали.
Старуха поднесла деревянную миску к губам лежащего, сунула руку ему под голову и осторожно приподняла. Равн жадно припал к живительной воде, орошая влагой пересохшее горло.
– Хватит, а то худо станет.
Торбъёрг забрала чашку и поправила соломенную подушку.
– Как я тут оказался? –
– Э'нгыр принёс.
– Э'нгыр…
Равн внезапно ощутил слабость, будто не пару слов сказал, а дрался с полчищем мертвяков. Веки дрогнули и закрылись.
Следующий раз он очнулся через три дня. Всё так же горел очаг, рядом сидела она, до слуха донёсся уютный треск костра. Пряный запах заваренных трав щекотал ноздри.
– Торбъёрг, – шепнул он.
Снова деревянная кружка с водой, её напряжённый взгляд выцветших глаз.
– Спасибо, – шевельнул Равн одними губами.
В груди, словно горячий мёд растеклась благодарность к ней.
– Ты снова меня спасла.
– Спи, сынок, тебе силы нужны.
Ему показалось, что глаза заблестели. Торбъёрг села рядом и затянула песню с дивной старой историей, которую он так любил слушать в детстве. Мелодия подхватила сознание Равна, унося к далёким берегам, где в море большая мама кит пыталась защитить своего китенка от страшных роглов с острыми гарпунами.
"Мама," – впервые подумал Равн о Торбъёрг с нежностью. Она всегда заботилась о нём, только никогда не говорила об этом.
Прошло три месяца прежде, чем он смог ходить. Торбъёрг вложила в его выздоровление все силы. Если бы не её магия лежать бы Равну всю жизнь пластом на соломенном матрасе. Теперь он меньше спал, поднимал руки, пытался садиться. С каждым днём ему становилось лучше, но он заметил, как сдала за последнее время Торбъёрг. Её качало от усталости, воздух со свистом вылетал из лёгких. Любое движение давалось ей с большим трудом, но она продолжала заниматься повседневными делами. Вместо охапки дров теперь несла три полена, вместо ведра воды – половину.
Равн был бы и рад помочь, но сломанный позвоночник восстанавливался медленно. Торбъёрг обещала ему, что он снова будет ходить, но на это требовалось время.
За все три месяца они ни разу не заговорили о том, что произошло. Хотя Равн догадывался, что мать уже знает – ей обо всём рассказал Э'нгыр.
Здесь в горах они были отрезаны от мира. В селение Торбъёрг больше не спускалась. Известия о том, что происходило в мире приносил ворон. От него Равн узнал и об объединении стран и о новой герцогине. Непрошенная ревность и обида поселились под сердцем, каждый раз раздуваясь и давя на него от воспоминаний.